Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки. Сергей Трапезников

чёйно? – подал голос самый крупный. Тот, кто травил шутки, когда Саппи входил в вагон. Видать, главный в компании. Тоже беспородный.

      Саппи в двадцать первый раз за сегодня пересказал им свою историю.

      – Из Перми? – догадался заводила.

      – Из Перми, – заведомо соврал Саппи, не забыв смягчить в названии города букву «Р». Так всегда его произносила Вегетта, да и любой другой уважающий себя уроженец Пермякии.

      – Садись сюда, рядом, – разрешил здоровяк, – на, выпей. Устал конски.

      Саппи едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Он уже слишком отвык от сленга родного города Вегетты. И что странно – она за годы жизни в Озее практически полностью ассимилировалась, впитав в себя особенности акцента рояльских мигрантов, а этот здоровяк – нет. Шпарит так, будто только вчера прилетел.

      – Есть у нас такой, – включился в разговор очкарик, когда Саппи закончил рассказ. – Но сейчас его нет. Опаздывает, по ходу.

      – Тоже пермяк? – спросил Саппи у заводилы.

      – Не, местный. Аргентинец даже. А, вон он, чешет! – ответил тот и мгновенно перестроился на чистейший аргентинский диалект испанского, Саппи даже немного опешил. – Джино! Ты чего опаздываешь? Тебя тут ждём всё, дождаться не можем! Тут у нас гость из прокуратуры…

      – Следственный комитет, – поправил его Фейдж, также перестроившись на испанский.

      – А в чём дело? – не понял подошедший Джино. На этот раз пёс был породистый – фоксхаунд. – Я что-то натворил?

      – Нет. – Фейдж полез в карман. – Ты, говорят, перед конечной обычно по составу проходишь…

      – Обычно да, – кивнул фоксхаунд.

      – В прошлую субботу ехал?

      – Да, я работаю по субботам.

      – Его видел? – Саппи показал фото Федерико Торреса.

      – Ротвейлер был, – фокскхаунд Джино старался вспомнить, это было видно.

      Саппи старался не дышать, только бы не сбить пса с мыслей. Только бы не было сейчас никаких посторонних звуков, никаких реплик! Только бы вспомнил…

      Двери зашипели и закрылись.

      – Видел, – наконец вынес вердикт фоксхаунд.

      Поезд тронулся, и платформа вокзала Оссиденталь начала медленно отползать назад. Но Саппи сейчас было всё равно. Он был готов ехать в этом поезде хоть на край света. Только бы узнать про Торреса…

      – Это была суббота, точно помню. Народу было меньше.

      – Как он был одет? – тут же спросил Саппи.

      – Жарко, – ответил Джино. – Я потому на него внимание и обратил. Большой массивный пёс – и в куртке. Я ещё подумал: тепло же, зачем так одеваться…

      – Сумка была какая, или чемодан?

      – Нет, – покачал головой, – прошу прощения, но тут я бессилен. Я даже цвета куртки не вспомню. Помню, что была.

      Саппи отчаянно пытался вспомнить какую-нибудь отличительную особенность Торреса, чтобы быть более уверенным в том, что этот фоксхаунд видел именно его, а не простого ротвейлера, которых пруд пруди.

      – Он телефон разбирал…

      Саппи