Обретение крыльев. Сью Монк Кидд

на страницах альбома. Чтобы леди стала юристом – скорей наступит конец света! Но ведь из желудя вырастает дуб!

      Я говорила себе, что сомнения меня не остановят, только укрепят мою решимость, ибо я должна быть сильной.

      Я любила придумывать для себя тайные ритуалы. Взяв впервые книгу из библиотеки отца, я на полоске бумаги записала число и название – 25 февраля 1803-го, «Озерная госпожа» – и засунула ее в черепаховую заколку для волос, которую носила потом с таинственным видом. Сейчас, когда на кровати заиграли солнечные блики, мне пришла на ум новая задумка.

      Подойдя к шкафу, я вынула синее платье, сшитое Шарлоттой для той неудачной вечеринки. Воротничок застегивался на большую серебряную пуговицу с выгравированным ирисом. Я отпорола пуговицу ножом для разрезания писем. Зажав ее в руке, принялась молиться: «Прошу Тебя, Господи, пусть посаженное Тобой зерно принесет плоды».

      Когда открыла глаза, все оставалось на своих местах. Комнату так же освещали блики света, на полу, как лоскут голубого неба, лежало платье, а в руке была зажата серебряная пуговица, но я чувствовала, что Бог меня услышал.

      Серебряная пуговица вобрала в себя все, что произошло минувшей ночью: нежелание владеть другим человеком, облегчение, испытанное при подписании вольной, но превыше всего – узнавание в себе природного зерна, которое отец успел во мне разглядеть. Юрист.

      Я засунула пуговицу в небольшую шкатулку и спрятала ее в глубине комода.

      Из коридора послышались голоса вперемешку со звоном подносов и кувшинов. Рабы в услужении… Мир просыпался.

      Я поспешно оделась, желая узнать, увижу ли за дверью Хетти. Сердце забилось сильней, но Хетти там не было. Зато на полу лежала составленная мной вольная. Разорванная пополам.

Подарочек

      Моя жизнь с мисс Сарой началась не с той ноги. Когда я в первое утро подошла к ее комнате, дверь была распахнута, а мисс Сара сидела на полу, уставившись на стену. Я спросила:

      – Мисс Сара, хотите, чтобы я вошла?

      Она поднесла ко рту маленькие пухлые ладони, раскрыв короткие пальцы как дамский веер. Потухшие глаза говорили яснее слов: «Не хочу тебя здесь видеть». Но она сказала:

      – …Да, входи… Я рада, что ты будешь моей горничной.

      Потом плюхнулась в кресло и вернулась к прежнему занятию. То есть к ничегонеделанию.

      Я, десятилетняя рабыня, не знавшая иной работы, кроме домашней – для Тетки, почти никогда не заходила в господский дом. И никогда – на верхние этажи. Что за хоромы! Кровать, огромная, как экипаж, туалетный столик с зеркалом, письменный стол с книгами, множество стульев с мягкой обивкой. У камина стоял защитный экран с вышитыми розовыми цветами – работа моей матушки. На каминной полке – две белые вазы из настоящего фарфора.

      Я осмотрелась по сторонам и замерла, не зная, что делать дальше.

      – Тут холодно, – сказала я. Мисс Сара ничего не ответила, и я повторила громче: – У вас холодно.

      Она оторвала взгляд от стены:

      – …Можешь разжечь камин.

      Я