Детективный флёр. Ирина Ребони

оказались с Никитой на соседних стульях. Я тупо смотрела в открытый учебник, ничего не понимая, все ждала, ЧТО он мне скажет, он же молча изучал нужный параграф. Даже ни одного взгляда в мою сторону не бросил. Я была в замешательстве. «Стыдится, что так быстро перекинулся с одной девушки на другую», – повторила я придуманное оправдание. Меня это мало утешало, но нужно же как-то объяснить необъяснимое.

      До субботы я еле дожила, не могла ни спать, ни есть, мама перед сном мерила мне температуру, считая, что я заболела.

      – Ты же не маленькая, – выговаривала она. – Стоило оставить тебя без присмотра всего на две недели, и ты превратилась в привидение.

      В субботу я еле дотащилась до университета, решив, что сегодня обязательно поговорю с Никитой. Я должна знать, на каком я свете. Я выбирала, когда лучше это сделать. Вряд ли стоит затевать разговор на факультете, там в любой момент могут помешать. Нужно договориться встретиться после занятий вне стен университета. Я все оттягивала момент, когда с ним заговорить, но тут случай представился. После лекции я замешкалась, даже Галка уже выбежала из аудитории. Я склонилась к сумке, убирая туда тетрадь, когда кто-то тронул меня за плечо. Я вздрогнула и обернулась. Это был Никита.

      – Ксюша, ты стала очень нервной, нужно подлечиться, – улыбнулся он.

      Я во все глаза смотрела на него, пытаясь понять, что он чувствует. Но ничего не могла прочесть по его лицу. Мне показалось, будто он надел маску – приветливую доброжелательную маску, которая скрывает что-то другое. Мне нужно это выяснить.

      – А больше ты ничего не хочешь мне сказать?

      На какое-то мгновение в его глазах промелькнуло смятение, но, наверное, мне просто показалось.

      – Хочу, но не сказать, а спросить: «У тебя по истории все лекции записаны? – Я машинально кивнула. – Ты не могла бы одолжить мне тетрадь до понедельника? Я сниму копию.».

      Я лихорадочно думала, что делать. Неужели он обо всем забыл?! У меня это в голове не укладывалось. Или считает произошедшее чем-то несущественным? Не знаю, сколько было у него таких ночей, но у меня-то первая, единственная. И ведь это он шептал мне: «Маленькая моя, потерпи…».

      – Ксюша, так ты дашь мне тетрадь или нет? – нарушил мои размышления Никита.

      – Нет!

      Даже не знаю, как это получилось. Я отказала Никите в том, что без колебания сделала бы для любого однокурсника. Он в недоумении уставился на меня, затем развернулся и ушел. «Вот так-то, – подумала я, – я маленькая, но гордая птичка, и не собираюсь тебе навязываться, но и ты от меня ничего не получишь.». Гордости хватило ненадолго. Мне захотелось броситься ему вслед, отдать тетрадь и, если понадобится, вытрясти из него душу, но добиться объяснения. К сожалению, я этого не сделала. Я выскочила из универа, как ошпаренная, проигнорировав последнюю пару, и долго бродила по городу, пытаясь понять, что произошло в моей жизни. Но разве такое можно понять? Он ведет себя так, будто ничего не было. Но ведь было! Теперь-то я понимаю, что была непроходимо