Неудаленные сообщения. Николай Петрович Князев

распахиваются двери «Станция «Освободителей» переход на «Воскресенскую линию».

      Кудря с Борей вскочили и к выходу. Я поднимаюсь с четверенек, а уже поток пассажиров навстречу, я проталкиваюсь, ступаю, наконец, на платформу, шипят двери сзади, еще раз распахиваются. «Освободите двери. Не задерживайте поезд. Освободите двери».

      И вдруг откуда-то сверху, как с неба – «Аллах Акбар». И вспышка впереди у третьей колонны. И точно помню перед полным забытьем, помню, острое чувство досады, даже какой-то злобы, даже выкрикнуть успел «блядь», и, успев понять, что «всё»…

      Бике потом хвастала, Гере рассказывала, что это она кнопку на мобильнике нажимала, наблюдая «красоту» сверху, с перехода на станцию «Воскресенская». Гера никогда особенно со мной не делился, а тут рассказал. Думаю, привирала Бике; картинку, снятую камерой наблюдения, как и все, увидела по телевизору, а так, в ту пору, как говорят, только патроны подносила. Седьмая спица в колесе. Но колесо кровавое получилось.

      Борю с Кудрей хоронили на разных кладбищах. Кудрю на главном, как большого артиста, Борю на обычном.

      Как они там? У Бога обителей много, слышал и там не всем одинаково.

      На похороны я не попал, лежал в реанимации, и не я один. Много раненых, много погибших.

      Кудря не увидел себя в лучшем, пожалуй, своем фильме. Я увидел. В Дом кино, на премьеру, шел уже без костылей, с тросточкой и заметно прихрамывая.

      Песни Джойса стучатся в темечко. Как это возможно? Возможно. Любовь зла. Он меня будоражит, безбожник, мучимый верой. Особенно заняло, как прочитал Умберто Эко, спустя лет двадцать после чтения самого Джойса. Да, без Эко не было бы и Джойса, то есть для меня не было бы. «Поэтики Джойса» книга 2003 года, но прочитал ее не так давно, много лет на полке пылилась, очереди своей ждала. Дождалась. Эко пишет о постижении хаоса.

      ***

      Гера в три года нарисовал ворону. Пикассо не стал бы особенно расхваливать, от него не дождешься, думаю и не удивился бы. Я улыбнулся. Пикассо в три года кубиками не рисовал. А тут? В три года Гера ничего не знал о Пикассо, но нарисовал как Пикассо. Как Пикассо в период кубизма. Загадки хаоса. Эта ворона Геры и сейчас со стены каркает. Все дети гениальны, как часть хаоса. Что потом? «Ты шептала громко, «а что потом? а что потом? Мне ж слышалось, «жопа там, жопа там». Потом он музыкальную школу закончил, в колледж поступил.

      Гера вернул мне кнопочный телефон. Хотя зачем он мне. Но я взял, ему тоже не нужен, он купил себе «Applе», дорогой и красивый. Полгода подрабатывал курьером, развозил, посылки, письма, сообщения, чаще посылки. Что там в этих посылках? Надо спросить. А ну как, что-то от Бике. Она ж на свободе.

      – Жора, вы говорили с Бике о Борисе? О дяде Боре?

      – Говорили. И что?

      – А то, что он погиб, потому что ты тупой. Стой. Не уходи. Это твоя вина.

      – Какая моя вина?! Что такое?

      – Боря был бы жив, заодно и Кудря был бы жив, если б Бике не узнала о Боре на войне. Мы с ним на кухне душами терлись, а ты подслушал…

      – У меня хороший слух, не надо было орать.

      – Слух