Перекресток трех дорог. Татьяна Степанова

беззубым ртом.

      Клавдий Мамонтов сам расплылся в улыбке.

      – Крутой ты, Сашхен. А это знаешь что? Это папа твой надевает – ну, дури-то много. А силы еще больше. В Англии он такому научился. А тут не Англия, тут Москва. Ты в Москве родился. Москвич коренной, как и я. А не англичанин.

      Ребенок тянулся ручками к шлему рыцаря.

      – Мандалорец, – на пороге «берлоги» возник Макар. – Красотки мои заснули уже. А ты, Клава, точно мандалорец! Похож. Таков путь, да? – Он подошел к рыцарю, снял шлем, водрузил на себя и поднял забрало. – Саша, давай к папе на ручки… Тебя переодеть надо. Я памперсы захватил.

      Он положил сына на кожаный диван рядом с раскрытой книгой на английском о лорде Веллингтоне, снял свой рыцарский шлем. Распеленал одеяльце. Ребенок сучил ножками в ползунках. Макар неловко возился с липучками. Отстегнул, стащил ползунки, начал расстегивать липучку памеперсов и…

      – Он не только мокрый, он обгадился. – Макар отшатнулся. – Сашка… ну, ты даешь… Фу…

      – Я думал, они в таком возрасте не пахнут. – Клавдий Мамонтов едва нос себе не зажал. – Одно же молоко пьет!

      – Смеси. – Макар осторожно тянул памперсы, полные «гостинцев». – Кинь мне что-нибудь… у меня там полотенце в ванной… надо памперсы завернуть… вот отстой…

      Вдвоем они кое-как поменяли малышу памперсы.

      – Чокнуться можно, – признался Макар. – И все время так теперь будет? Да в сто раз лучше с твоим полковником день и ночь пахать, убийцу ловить, чем такая каторга.

      – У тебя две дочки, и ты ничему за это время не научился?

      – Они с няньками росли с младенчества. Я и не вникал ни во что.

      – Да, по клубам ночным в Сохо тусовался.

      Чистый перепеленутый Александр-Сашенька одобрительно скрипел.

      – Ну все, пошли на боковую. Спать будешь с папой. Папа у тебя кремень. И защитит, и позаботится, и грудью накормит. – Макар наклонился к сыну. – И не слушай никого. Я по клубам таскался до тридцати лет. А потом завязал. Надоело мне это дело.

      Разошлись по спальням. Клавдий Мамонтов выбрал себе гостевую комнату, примыкающую к спальне Макара.

      В три часа ночи его разбудил какой-то звук. Что-то упало за стеной.

      Он вскочил. Как был в одних боксерах. Подумал – вещи надо какие-то из Бронниц с дачи сюда привезти, в чем дома ходить. Не в костюме же. И рубашки нужны чистые… обувь…

      Ринулся в спальню Макара. Тот тоже в одних трусах сидел на кровати. Держал сына на руках.

      На полу валялась одна из бутылочек со смесью.

      – Мы тебя разбудили, Клава? А мы вот не спим. Ни в одном глазу у нас сна. Все сказки уже ему рассказал. По второму кругу пошел. Досказываю про сэра Персиваля из романа фон Эшенбаха.

      – Давай мне его, я с ним посижу, – сказал Клавдий. – А ты теперь поспи. Нам работать завтра.

      Он забрал ребенка на руки. Тот опять благодушно заскрипел. Макар бухнулся навзничь на кровать.

      – Мандалорцы, блин…

      Мамонтов с ребенком вернулся к себе.

      – Про царевну