Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи. Андрей Анисимов

в кресло:

      – Скажи, где Кащей?

      – Он на небесах.

      – Врешь.

      – Ванька, будешь хамить, позову ребят, они тебя научат хорошим манерам. Мало получил?

      Курдюк потрогал затылок и поморщился. На месте удара выросла большая шишка:

      – Твои скоты еще и руки распускают.

      – Нечего за пушки хвататься. Пули никто не хочет. – Резонно заметила девушка.

      – Где Кащей? – Допытывался полковник.

      – Какая разница? Нет его. – Упрямство милиционера начинало Маку злить: – Вы лучше подумайте, как выборы выиграть…

      Курдюк кивнул на Стеколкина:

      – Пусть старается. Это его проблемы.

      – Не выберут меня. Постный место насидел, его народ знает.

      – Помолчи, Славка. Не выберут, убирайте Постного.

      – Ты чего-то не понимаешь, красавица. – Максюта налил себе в рюмку водки и залпом выпил.

      – Что я не понимаю?

      – Мы не киллеры, а руководители администрации. Мочить людей дело Кащея и его ребят. Взялась за мужские игры, сама и действуй.

      – Хорошо, Постного замочу я, а вы сядете. Он еще будет дышать, а ваше признание ляжет на стол генерального прокурора в Москве. И завод достанется мне, как и все в городе, что приносит бабки.

      Максюта дожевал соленый огурец и оглядел Маку:

      – Шустрая какая! Почему тебе?

      – Для недоразвитых, могу популярно объяснить. Вы в тюряге. Постного нет. Я за бабки сажаю своего мэра. А дальше как по маслу. У нас намечается капитализм и вся госсобственность пойдет с молотка. А у меня бабки и власть. Понял, Данилка?

      Максюта покривился. Фамильярное «Данилка» его покоробило:

      – И откуда ты взялась такая шустрая?

      – Я на улице росла, меня курица снесла. Слышал такую песенку?

      Полковник потрогал еще раз свою шишку и заговорил уже совсем другим тоном:

      – Подожди, такие дела требуют времени.

      – Времени осталось в обрез. После выборов я с вами больше говорить не буду. Если Постный опять станет мэром, через три дня должны состояться его торжественные похороны. От вас зависит, понесете венки за гробом или покатите на воронке в Москву. Пока, ребята. – Мака встала и медленно пошла в лес. Возле освещенной костром ели остановилась: – Ваши ружья, господа охотники, у егеря. Приятного пара в баньке. – И скрылась в чаще. Вместо нее в свете костра возник Никитка. Егерь едва держался на ногах:

      – В меня эти парни влили бутылку водяры. – Сообщил он заплетающимся языком.

      – Где Паперный? – Спросил Курдюк.

      – Павел Михайлович уже парятся. Можете присоединяться.

      Максюта посмотрел на охотничий домик. Его окошки уютно светились. Охотники поднялись и молча направились на их свет. Егерь дождался, когда троица удалится, и быстро принялся подъедать оставшиеся после них деликатесы.

      В субботу, за день до выборов, Голенев сидел в квартире Постникова и вместе с Татьяной и сыном мэра Юликом смотрел выступление друга по местному телевидению. Вести агитацию в субботу не полагалось, но Постников и Стеколкин пришли к соглашению. В будние дни народ работает,