1415131131738. Элти В.

настолько велико, что лижет тёмный купол неба, его маленькие зачатки расцветают на ветвях красивее бутонов, и дерево не умирает в огне – оно превращается. Оно меняет свои цвета, становится плотнее и его крона точнее метит вверх. Чип напуган – он скулит и убегает к реке, но Эди не может найти сил оторваться и успокоить его. Она созерцает.

      Родители приезжают от семьи Тингли раньше положенного и почти трезвые – Эди понимает, что их вызвонили соседи. Это день, когда флегматичная мать впервые кричит на неё:

      – Что с тобой не так?! – заходится она в злостной истерике, её верхняя губа задирается в ужасе и отвращении, а щёки горят от гнева. – Зачем вредить?! Кем надо быть, чтобы поджечь кошку?! Это твоя месть нам?! Как можно!..

      По совместительству это день, когда отец впервые даёт ей пощёчину. Щека звенит от силы удара, а боль превосходит себя с каждой секундой, даже когда кажется, что больнее быть не может. Глаза застилает обида, и Эди отворачивается, пряча её блеск. Мама громко молчит. Отец сипло приказывает:

      – В свою комнату. Живо.

      Пока Чип вылизывает щёку Эди, она записывает: «Мне нравится две вещи: решать загадки и большой огонь». Подумав ещё секунду, девочка дописывает «и Чип» и ласково ему улыбается, прежде чем обида сминает её лицо и выжимает горячие-горячие слёзы.

      С тех пор, как родители запретили Эди гулять, она либо читает привезённые Ребеккой родительские книги, либо в обнимку с Чипом смотрит страшилки, и однажды она видит, как мужчину в кино растворяют жёлтой водой. «Кисленько?»– спрашивает у него страшная женщина.

      – Кисленько, – повторяет Эди. Кислое – это лимон. Она собирает лохматые волосы в пучок, выжимает лимон в стакан и засовывает туда червя, чтобы посмотреть, что с ним станет.

      Утром, перед школой, оказывается, что червь свернулся и побелел. И папа тоже побелел.

      – Эди! – гавкает он своим хриплым голосом. – Во имя всего святого, что происходит в моей кофейной чашке!

      – Сейчас помою…– бурчит Эди. «Если спросит, скажу, что это белок».

      – У тебя что, – чуть мягче говорит отец, – опять закончилась книга загадок?

      – Ты сказал, что следующую вы купите только за четвёрку в семестре по литературе…

      А это невозможно! Эди засыпает под книги из школьной программы – кому это может быть интересно? Безответная любовь, война и суициды. Чип и то лучше бы написал. Она принципиально не будет учить литературу, пускай даже из школы выгоняют.

      Папа упирает руки в боки, но всё же выдыхает с абсурдной напускной суровостью:

      – Хорошо, я куплю тебе её так, если тебе нравится. Взять зелёную?

      – Нет, возьми синюю, – отвечает Эди и всматривается. У неё есть подозрение, что сила стыда не даст её папе заговорить о пощёчине. – Она не такая лёгкая.

      – Недавно ты с трудом решала жёлтую, – горделиво жмурится отец и даже седина в его чёрных волосах блестит, но смотреть прямо в глаза он отказывается. – Скоро Энигму разгадаешь.

      Глупости, конечно же, ведь Энигма уже разгадана, но похвала заряжает