1415131131738. Элти В.

их кости, даже от полугодовалого младенца остался череп. Нам же, после четырёхчасового пожара, сказали, – мама замирает, заглядывая в глаза дочери, и та понимает, что вот сейчас, вот теперь она увидит червоточину, —что кости наших детей полностью сгорели.

      Эди распахивает глаза – бум! Её сердце застывает на миг и заводится вновь, теперь стуча во всём теле, наполняя каждую клетку импульсамии особенно взрывая её мозг: столько информации, столько деталей, и, конечно, детей не было в доме в момент пожара, но куда они делись, кто слил бензин папы, что ревело на улице, с ума сойти! Эди открывает рот, но едва дышит, слушая маму.

      – Рёв мотора, незнакомка, отсутствие костей – эти странности не складываются… Даже одно отсутствие костей не складывается для меня в общую картину, – наконец говорит мама со вспышкой, что сродни ярости. – Поэтому твой отец говорит о детях в настоящем времени. Нам кажется… Ну а вдругони живы? – она краснеет, как от стыда.За веру?

      – Мне тоже.

      Мама вскидывается: она серьёзно? Да, она серьёзно. Теперь она, наконец, понимает, почему её родителей зовут сумасшедшими, тронувшимися от горя. И по иронии судьбы теперь она видит с трезвой ясностью – они не больные. Они умнее всех их, болтунов, они заметили дьявола в деталях.

      И не сдались.

      Эди не могла бы гордиться ими больше.

      Ничего не потеряно, чёрт, всё ещё впереди!

      Но улыбнуться нельзя – мама заподозрит ретивость и впредь не будет так беззаботно откровенна.

      – Ты правда так думаешь?

      – Безусловно, я…

      Мама обнимает её: сжимает крепко дряблыми руками и натруженными ладонями, прижимается щекой к волосам и чешет ногтями меж её лопатками, совсем как в детстве. Наверное, и сама не замечает, как делает это.

      – Если ты думаешь, что я не замечаю, как чешу тебе спинку, то это не так.

      Эди пыхтит маме в шею, смеясь, и даже почти расслабляется в её руках. Если бы не…

      – Про братьев ты мне не расскажешь, да?

      – Так, – встаёт мама, – я пошла, товарищ следователь.

      Улыбнувшись, Эди метит в юмор, надеясь на ещё одну деталь или оплошность:

      – Сдайте подельников, гражданочка, или пойдёте по всем статьям.

      – Извини, Эди, – пресекает мама, – это не моя история.

      – Как вежливо, – бурчит она.

      – Спасибо, Эди, – благодарность звучит серьёзно и отдаёт горькой радостью. – Мне нужно было это услышать.

      – Тебе спасибо, – кивает Эди, и мама закрывает дверь за собой и Чипом, выпрашивающим вкусность.

      – Ты абсолютно беспардонный пёс! – доносится возмущение из-за двери, а затем звук холодильника. Эди улыбается: мама может сколько угодно сетовать на то, что Чип балованный, но истина в том, что избаловала его она.

      Дождавшись, когда закроется дверь в родительскую, Эди бросается к столу и цепляет очки – она обещала маме не записывать её на диктофон, но она не обещала не записывать в дневник.

      «Рёв предположительно мотора предположительно в полночь неизвестная блондинка в шляпе