Бойня. Дик Фрэнсис

со страхом повторил я.

      На том конце провода ответили не сразу. Уайкем и в лучшие времена плохо помнил клички лошадей, и сейчас, должно быть, у него в голове прокручивался длинный список героев былых времен.

      – Те две, что участвовали в скачках в пятницу, – сказал он наконец.

      Я онемел.

      – Эй, ты слушаешь? – окликнул он.

      – Д-да… Вы имеете в виду… Каскад и Котопакси?

      «Нет, – подумал я, – этого не может быть. Это неправда. Только не Котопакси! И перед самым Большим национальным!»

      – Каскад, – сказал он. – И Котопакси.

      – О нет… Что с ними? – спросил я.

      – Я позвал ветеринара, – сказал Уайкем. – Из постели вытащил. Сам не знаю как. Это его работа. Но две! Я понимаю, одна могла сдохнуть. Бывает. Но чтобы две!.. Скажи принцессе, Кит.

      – Это ваша работа! – возразил я.

      – Нет-нет. Ты уж там… Расскажи ей. Лучше так, чем по телефону. Они ведь для нее все равно как дети.

      «Те, кто ей дорог…» Господи Иисусе!

      – А Кинли? – настойчиво спросил я.

      – Чего?

      – Кинли… ну, тот, что вчера пришел первым.

      – А, этот! Этот в порядке. Мы всех лошадей проверили, когда нашли тех двух. У них ведь денники рядом были, ты, наверно, помнишь… Скажи принцессе, Кит, ладно? Нам ведь их убрать надо. Пусть она решит, что делать с тушами. Хотя если они отравленные…

      – Вы думаете, их отравили? – спросил я.

      – Не знаю. Скажи ей, Кит! – Он с треском швырнул трубку, и я отошел от телефона, готовый взорваться от бессильного гнева.

      Убивать лошадей! Если бы Анри Нантерр сейчас был здесь, я затолкал бы его пластиковый пистолет ему в глотку! Каскад и Котопакси… Я ведь их знал много лет! Я оплакивал их, словно друзей.

      Даусон согласился попросить свою жену разбудить принцессу и сказать, что я должен сообщить ей печальные новости о ее лошадях и буду ждать ее в гостиной. Я оделся и спустился вниз. Принцесса, встревоженная, вскоре вышла.

      – Что случилось? – спросила она. – С кем?

      Когда я сказал, ее ужас сменился мрачными раздумьями.

      – Он не мог этого сделать! – воскликнула она. – Вы ведь не думаете, что…

      – Если это он, – сказал я, – то он об этом пожалеет.

      Она решила, что нам следует немедленно поехать на конюшню к Уайкему. Я пытался ее отговорить, но она настаивала на своем.

      – Нет-нет, я должна поехать. Бедный Уайкем! Он нуждается в поддержке и утешении. Мне будет не по себе, если я не поеду.

      Сама она нуждалась в утешении куда больше Уайкема… Но, как бы то ни было, в половине девятого мы были уже в дороге. Принцесса успела накрасить губы. Томас лишился выходного, но, казалось, не возражал. Я предложил повести машину сам, но мое предложение было с негодованием отвергнуто.

      Конюшня Уайкема, в часе езды от Лондона, была расположена рядом с небольшой деревенькой на склонах суссекских холмов. Это был большой комплекс строений, беспорядочно расширявшийся и достраивавшийся в течение целого столетия. Владельцам здесь очень нравилось, потому что конюшня представляла собой