Не Господь Бог. Марика Девич

мне не чужая, – разом изменился голос Дмитрия.

      – А что, если она воспользуется твоими секретами?

      Дима отодвинулся, между ними опять пробежал холод.

      Катя дёрнулась. Кольцо потускнело.

      – Она больше, чем психолог для тебя, да? Что вас связывает? Ты так привязан к ней, Митя, как к родной мамочке!

      – Не пытайся настроить меня против неё. Никогда. И больше никогда не называй меня Митя.

      Девушка отпрянула от побледневшего лица жениха.

      Год назад.

      Администратор просунула в дверь голову.

      – Леночка, к вам пришли!

      Заметив, что «Леночка» курит в окно, покачала головой. Администратор кабинета Лены, Людмила Исааковна, пожилая одинокая интеллигентная женщина благородной внешности, курения не одобряла. В свои шестьдесят пять Людмила Исааковна выглядела великолепно, носила строгие костюмы, всегда была при причёске, на каблуках и не теряла надежды встретить свою судьбу. Она была когда-то первой учительницей Лены и, кажется, до сих пор считала себя ею. Несколько лет назад, придя в гости к знакомым, Лена увидела свою учительницу на месте консьержки, и неожиданно для себя сама предложила ей место администратора своего кабинета, хотя до этого чудесно управлялась со своей записью, и по большому счёту никакой администратор Лене был не нужен.

      Лена закрыла окно, помахала, чтобы разогнать дым, посмотрела на часы и отметила, что клиент пришёл без опозданий. Тютелька в тютельку. Дверь приоткрылась. Молодой человек, длинный, как жердь и сутулый, как коромысло, смущённо ввинтился в пространство кабинета.

      – Здравствуйте, я от доктора Мичурина, – достал он из кармана визитку, добавив, – от хирурга.

      Парень нерешительно огляделся, не зная, куда девать свои длинные руки с визиткой. Лена спохватилась, показала жестом на кресло. Ей стало понятно его смущение.

      Мичурин, хирург и по совместительству отец дочки Лены, направил парня к ней. Он оперировал одному парню фимоз, оказалось, тот к своим двадцати девяти годам ещё девственник, поэтому Мичурин решил, что психолог пациенту не помешает, что ему надо обрести немножко уверенности перед первым разом.

      – Ах да, он говорил о вас. Присаживайтесь, пожалуйста! Могу называть вас Дмитрий?

      Лена ободряюще улыбнулась, заметив, как он спрятал ладони между колен.

      – Митя мне, пожалуй, привычнее. Так звала меня мама, я, собственно, поэтому, верней, не поэтому, – смешался парень.

      Лена села напротив.

      – Михаил Владимирович предупредил о вашем заболевании, как после операции чувствуете себя? – спросила Лена.

      Парень махнул рукой, как будто только что вспомнил. Покраснел.

      – Я бы не хотел обсуждать это.

      – Вы разве не по поводу задержки сексуального развития? – Лена взяла блокнот и удивленно зависла с ручкой.

      – У меня умерла мама, – выдал он.

      – Сочувствую, – Лена не сразу перестроилась на другой повод визита. – Давно? – спохватилась она.

      – Три года назад.

      Лена опять удивилась: он сказал это так, как будто получил известие