Не Господь Бог. Марика Девич

же договорились вчера, что вместе съездим погонять на картинге. Ты ж любишь скорость, я знаю.

      – У меня на сегодня свои планы. И вообще, выйдите, дайте одеться хоть.

      – Интересно, какие планы у тебя, о которых я ничего не знаю, – удивилась дочь.

      – Да, – возник Мичурин в дверях, готовый тоже послушать.

      – Да что такое! – возмутилась Лена, – нарушаете границы мои бессовестно.

      Поняла, что не отстанут.

      – Выездная сессия у меня. А вы развлекайтесь, что я вам? Ребёнку необходим папа.

      – Какому ребёнку, мам? – возмутилась дочка.

      – Может, мы тоже не поедем, дома телек посмотрим, а, ребёнок? – Мичурин начал сливаться. Машку он, конечно, любил, но роль воскресного папы никогда ему не была особо близка.

      – Пап, ты же обещал! – глаза дочки округлились. Ребёнок, такой вот ребёнок была ещё их общая дочка Маша.

      Отец с дочкой отправились на картинг, а Лена – в другую сторону. В сторону Диминой бывшей школы. Дима уже стоял там. Он был обязательным и пунктуальным человеком. Он стремительно искал в голове уважительные причины, чтобы отказаться. Грубое воспитание не позволяло.

      – Даже не думайте слиться, – попросила она.

      – Вы уверены, что это нужно? – поёжился он от ветра.

      – Без вариантов, – сказала Лена.

      – Как вы думаете, там кто-то из старых остался? – молодой человек испуганно моргнул.

      – Очень на это надеюсь, – сказала Лена, беря парня под руку.

      По мере приближения к школе Ушаков всё больше терял решимость. Каждый шаг отдавался воспоминаниями: вот горка, с которой катались ребята, все, кроме Мити, который до смерти боялся порвать штаны. Вот булочная, куда Митя заходил за хлебушком, когда у него не отбирали деньги. А вон и школьная спортплощадка – место первого в жизни многих школьников курения. Теплотрасса, где на стекловате получали первый сексуальный опыт и потом страдали от крапивницы на голых ягодицах.

      – Ну хоть какие-то плюсы, – сказал Дима, – благодаря маме я не курю, не пью и до сих девственник.

      – Смотрите-ка, да он уже шутит! Значит, и правда выскочили, а я-то, если честно, боялась за вас, – призналась Лена.

      – Боялись за меня? – удивился Дима.

      Лена уже устремилась к школьным воротам.

      Школа, где он раньше учился, была открыта, занятий сегодня не было, только кружки. Лена кивнула ободряюще Диме, который открыл перед ней дверь, они вошли и сразу столкнулись с пожилой тёткой. Та мыла полы тряпкой, кажется, более грязной, чем сам линолеум.

      – Татьяна Ивановна? – узнал Дима.

      – Здрасьте, – удивилась техничка настолько, что даже не стала ругать за следы на полу. – А вы кто?

      – Митя Ушаков, сын Инны Петровны, не помните?

      – Митя! Да как же тебя не помнить! Один ты ко мне всегда по имени-отчеству, вот что значит воспитание, – сказала техничка Лене, приняв, очевидно, ту за подругу или за жену. – А как все Инне Петровне завидовали, какой сын!

      Дима склонил голову, Лена пожала ему руку, укрепив внимательную техничку в догадке, что они – пара.

      – Покажешь свой класс? – напомнила