Гнездо Феникса. Евгений Филенко

выступали опять-таки с позиций мужчин. Они же все как на подбор мужчины.

      – Особенно Сафо, – промолвил Грант. – Нет, лучше Ахматова:

      Из ребра твоего сотворенная,

      Как могу я тебя не любить?

      – У Ахматовой есть и совсем другое, – лукаво улыбнулась Джемма. –

      Тебе покорной? Ты сошел с ума!

      Покорна я одной господней воле.

      Я не хочу ни трепета, ни боли,

      Мне муж – палач, а дом его – тюрьма.

      Вообще-то иногда хочется чего-нибудь такого… как сейчас. Только не вздумай цитировать своих классиков при нашем командоре!

      – Очень нужно, – фыркнул Грант. – Не стану я с вами, амазонками, дискутировать. Еще съедите! Мне достаточно сознания того, что за моими плечами многовековой опыт предков. Гены еще скажут свое веское слово. И всем вам, во главе с вашим великолепным командором, предстоит тетешкаться с розовыми ляльками. И умильно сюсюкать, слушая их агуканье.

      – Исключено. Тетешкайтесь сами!

      – Ты не амазонка, – сказал Грант, обнимая ее за круглые плечи и привлекая к себе. – Ты болтушка.

      Его пальцы вдруг сами собой наткнулись на застежку комбинезона и довольно легко с ней совладали. Под жесткой снаружи, но согревающе-мягкой внутри тканью, к его удовольствию, была сразу девичья кожа, смуглая и тугая, и больше ничего существенного. Пока он, обмирая от нетерпения, совлекал комбинезон и все несущественное и касался раскаленными ладонями этой кожи, Джемма стояла неподвижно и спокойно, не помогая ему, но и не препятствуя, впрочем. Лишь на лице ее застыло выражение терпеливого любопытства.

7.

      – Это я, – сказала командор Климова, стоя в дверях. – Не ожидал?

      В простом белом платье на манер сарафана, со свободно распущенными по плечам светлыми волосами, она выглядела здесь пришелицей из иного мира. Из Внешнего Мира…

      Кратов рывком поднялся и потянулся за брошенным в угол свитером.

      – Не беспокойся, – произнесла Климова. – Своими бицепсами ты меня не шокируешь. Хотя кожа у тебя далеко уже не атласная… Корабль сейчас на орбите. Наш инженер, Зоя Летавина, обрабатывает термосферу. Я там не нужна. Где можно присесть?

      – Я потеснюсь, – пробормотал Кратов и неловко умостился на углу койки. – Зажечь свет?

      – Не надо. Я хорошо вижу в темноте, а ты… Зачем тебе разглядывать меня?

      – Я тоже хорошо вижу в темноте, – сказал Кратов.

      Она села, подперши кулаками подбородок. Ее пронзительно-синие глаза светились – так почудилось Кратову, прежде чем он догадался, что в них отражается лучик света из коридора.

      – Термический ожог? – спросила Климова, проведя пальцами по его груди.

      Кратов кивнул. Во время пожара на Галактическом маяке в системе Магма-10 он обгорел, как головешка, от волос остались редкие кустики, а его напарник Фриц Радау погиб. Но честь Плоддерского Круга была соблюдена: маяк продолжал указывать путь кораблям, потерявшим ориентировку в экзометрии. А у Кратова отросли