Когда на Земле стало тесно. Олег Белоус

смотрел безразлично, словно не на живого человека, а на вещь, на предмет. «Плен! Я попал в плен к дикарям!» Растерянность длилась буквально один миг, он вновь изо всех сил напряг мускулы, бесполезно, путы на руках слишком крепкие. Столь мучительного бессилия Иван в жизни не испытывал. Русский злобно сверкнул глазами, из горла вырвался схожий с рычанием сип.

      Ткнув пальцем в грудь русского, индеец произнес что-то на каркающем языке с вопросительными интонациями.

      – Не понимаю я по-вашему, – помотал головой Иван.

      Индеец вновь что-то спросил, но русский вновь покачал головой. На лице калаша появилось брезгливое выражение. Пожав плечами, он приблизился к русскому, присел. Левая рука схватила за волосы, в правой блеснул сталью нож. Иван узнал его: это был его нож из доброй стали мастерградской работы, равно резавший и краюху хлеба, и горло вражине. Острое лезвие прижалось ко лбу, там, где он переходил в волосы на голове, укололо, тонкая теплая струйка потекла к виску. Иван вздрогнул, шумно задышал через нос, готовясь терпеть. «Неужели сейчас его будут заживо скальпировать?» Сердце застучало гулко, его биение отдавалась в ушах адским колоколом. Мучитель заметил волнение пленника, злорадно оскалился и вперил взгляд в глаза русского. Он хотел видеть, как там появиться смертельный ужас, как жизнь по капле станет уходить из пленника.

      Иван успел пожить на белом свете и повидал такое, что обычному человеку даже не представить и давно был готов ко всякому, и к смерти тоже, и единственное, на что он всегда надеялся, что судьба подарит ему возможность умереть достойно. Человеком, а не тварью дрожащей. Каждый, кто родился, должен умереть, вопрос только как? Как тебя станут вспоминать люди? «Ладно урод! Увидишь вражина, как умирает ветеран шведской и турецкой войны русский солдат Иван Самойлов!» Зубы скрипнули, с них, кажется, посыпалась эмаль, пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Иван с вызовом посмотрел в глаза палача. Говорят, что в последние мгновения жизни обреченный на смерть человек вспоминает всю свою прошлую жизнь. Ему не вспомнилось, только было немного жаль жену и нерожденного ребенка. Он так надеялся потетешкаться с сыном… Рука колоша слегка дрогнула, новая струйка крови потекла по лицу, в прищуренных глазах индейца мелькнуло невольное уважение.

      Громкий, на грани истерики, женский крик заставил индейца недовольно поморщиться. Подняв голову, ответить с ироническими интонациями на каркающем языке.

      Иван скосил затуманенный болью взгляд. Юная и невероятно красивая для своего племени индианка с черными как смола волосами стояла с видом оскорбленной королевы. Махнув остренькими кулачками, уставилась на колоша сверлящим взглядом и, требовательно произнесла еще раз. Девочка явно была сильно возбуждена, глазки сверкают, щеки горят. Кого-то она напомнила ему, но кого?

      Впервые на лице колоша появилась тень волнения, он выпрямился над телом русского, нож в опущенной руке пустил зайчик в глаза Ивана, заставив