Живая ртуть. Хельга Делаверн

обрабатывала рану. В лучшем случае она облизывала царапину, что, разумеется, было неэффективно и небезопасно, о чём я неоднократно упоминал.

      – Нужно обработать, – сказал я, а голос дрожал. Я действительно переживал за её здоровье: нескончаемые порезы, каблуки, курение, будь оно не ладно. Она убивала себя добровольно, с хохотом, а ужас и паника охватывали меня. – Грязь попадёт, начнётся заражение крови…

      Лиля откинулась на спинку стула:

      – Какой же ты занудный! Занудный и душный, как город перед первым…

      *

      –…майским дождём! – девочки засмеялись. Лиля прикурила сигарету. – Не кури – будет рак лёгких. Не носи сумку на плече – сколиоз. Царапина – гангрена. Каблуки – варикоз. Вот вы знаете, что такое варикоз?

      Света задумалась.

      – Кажется, это что-то связанное с венами.

      Они стояли за домом напротив школы, где Лиля курила после уроков, если утром успевала вытащить пару сигарет из отцовской пачки.

      – Он переживает за тебя, – добавила Лена.

      – Переживает он, как же, – Лиля выплюнула дым. – Вы видели новенького из их класса?

      – Ах, новенький! – Света помахала рукой у лица, будто ей не хватало воздуха. – Красив как греческий бог! А ты что, Лилька, решила променять свою душную зануду на новенького?

      – Нет. Сегодня я попробовала вывести его на ревность: сказала, что новенький красивый и у него «золотые руки», починил радио.

      – А что с радио? – спросила Лена.

      – Ой, да ничего с ним не случилось. Я просто вытащила провода.

      – И что, и что? – захихикала Света. – Что сказал Смирнов? Приревновал?

      – Нет. На собрании я слушала, что новенький дурак, а после он вместе с ним прискакал в актовый зал. Можно подумать, он что-то в этом понимает.

      – А что там понимать, если ты всего лишь провода вытащила.

      – А если бы оно в самом деле сломалось?

      Света и Лена переглянулись.

      – Ты дура, Лилька, – покачала головой Лена.

      – Он избегает меня. Когда мы выходим из кабинета после собрания, он бежит как ошпаренный, словно ему стыдно идти рядом со мной. Видимо, боится, что кто-то заметит. Даже не здоровается, когда пересекаемся в коридоре.

      – Так скажи ему, – ответила Света.

      – Что сказать?

      – Подойди к нему и скажи: Смирнов! Нет-нет-нет, – она обратилась к Лене, – в такой ответственный момент лучше по имени, – Света вновь повернулась к Лиле, – подойди и скажи: Никита! Ты знаешь, я такая дура! – Лена прыснула от смеха. – Я люблю тебя с восьмого класса! Я обожаю твои несмешные шутки и с восторгом наблюдаю, как ты решаешь задачки по алгебре! Так давай же будем любить друг друга, пока смерть не разлучит нас!

      Лиля потушила сигарету.

      – Лучше бы не говорила вам ничего, ей-богу.

      – А что? Какая разница, кто признается первым – ты или он.

      – Он не признается, он покрутит пальцем у виска.

      Света положила руки на талию.

      – Да откуда ты знаешь, как оно будет?

      – Любил бы – давно бы признался, –