Хам и хамелеоны. Вячеслав Борисович Репин

не требуется много ума для понимания, что в обществе потребления легче продавать, чем производить. Потихоньку она начала приторговывать «соцреализмом», и дело пошло. В общем потоке с другими картинами Полина умудрилась продать галерее в Сохо одну из картин Маши. Это был наспех набросанный натюрморт с кувшином и раскатившимися по столу яблоками. По Машиным меркам, холст продали за баснословную цену. Полина вручила ей две тысячи долларов, наотрез отказавшись от комиссионных.

      Когда о случившемся узнал Четвертинов, какой ни есть, но тоже художник, в силу обстоятельств вынужденный гробить свой талант на малярных работах, перекрашивая из пульверизатора рамы старых мотоциклов, он впал в какое-то тихое помешательство. Раздавленный новостью, Павел провел весь вечер в горьких раздумьях у окна, набив себе «косячок» размером с сигару. Однако к утру настырная деловая жилка заставила его взять себя в руки и взглянуть на знаменательное событие с иной стороны. Маша могла зарабатывать «не марая рук»! В это не очень верилось, но всё-таки… Единственное, в чем Павел не был уверен, так это в том, что без личного контакта с владельцами галереи сотрудничество может быть «перспективным».

      На первой же встрече с хозяевами галереи Маша получила заказ на серию работ. Неожиданное сотрудничество сулило чуть ли не золотые горы. Увы, это скрасило ее жизнь ровно на две недели. Маша не успела приступить к выполнению заказа, как хозяйка, сорокалетняя гламурная аргентинка из Буэнос-Айреса, приревновала ее к своему мужу – седому, как лунь, старику, полжизни проведшему в Кейптауне и разбогатевшему на торговле цитрусовыми. Ленивый старичок имел обыкновение читать газеты после обеда в соседней забегаловке и подолгу кофейничать, однажды он пригласил Машу посидеть вместе с ним. И в тот же день, оставшись с Машей наедине, аргентинка закатила ей скандал. Договоренность лопнула. Хозяйка плохо переносила месячные…

      Знакомые знакомых Павла искали няню. Приходить к ребенку нужно было через день. Швейцарская пара – он средних лет, она чуть моложе – поселились в Нью-Йорке не так давно, а в Америку приехали так, от нечего делать. Как Павел расписывал, пара просто бесилась с жиру: стараясь не засиживаться на одном месте, еще довольно молодые муж и жена переезжали из одной страны в другую. До приезда в Нью-Йорк швейцарцы жили в Париже, откуда сбежали якобы из-за климата, который зимой казался им слишком серым, не лучше питерского, а летом – адским из-за стоящей в городе духоты. Атлантику супруги пересекли на собственной яхте, от которой, кстати, уже успели избавиться – надоела… У них есть девочка, удочеренная. И кроме того, чтобы четырехлетней Еве не было скучно одной, друзья приводили к ней своих детей – девочку и мальчика.

      С одной стороны, предложение швейцарцев вовсе не спасало от разрастающихся долгов: под многообещающий контракт с галереей только на краски и холсты Маша заняла у знакомых около двух тысяч долларов. С другой стороны, работать няней пару дней в неделю – это лучше,