Кикимора Агнешка. Алексей Евгеньевич Аберемко

иларета сын, попа местного.

      Был он немощен, тот Добрынюшка:

      Он ходить не мог, на печи лежал.

      И пришла к нему млада девушка,

      Завлекла его разговорчиком.

      Разговорчиком, да своей младостью.

      Когда не было в избе родителей,

      Превратилась девка в бабу старую.

      Бабу старую, Ягу страшную.

      Не поддался ей наш Добрынюшка,

      Погнал бабу ту крестным знаменьем,

      Крестным знаменьем, да молитвою.

      А на утро в дом человек пришёл.

      Не простой человек, Никодим святой,

      Из монашеской, из обители.

      «Встань, Добрынюшка, – Никодим сказал, -

      Да подай ты мне хмельной браженьки».

      И Добрынюшка его послушался,

      Встал на ноженьки неходячие

      И поднёс святому ковш с напиточком.

      Одарил монах его по-великому,

      Не сокровищем, но силой сильною.

      Силой сильною, богатырскою.

      И прославился тот Добрынюшка

      Ратным подвигом не единожды.

      Соловья убил он Разбойничка,

      На Угре стоял он с дружиною

      Князя Вологды, Андрея Меньшого.

      И за подвиги, да за ратные,

      Полюбился тот Добрынюшка

      Красавице, родне княжеской,

      Забавушке, свет Путятишне.

      Добрый молодец с девкой красною

      Поженилися, обвенчавшися.

      Моя сказочка на том кончается.

      Пересохло от неё моё горлышко.

      Коль понравилась, поднесите-ка

      Чарку малую деду старому».

      Внимательно слушавший былину торговый, ремесленный и войный люд, в достаточности набившийся в корчму погреться, как только баян1 закончил былину, взорвался гулом возмущения:

      – Кривду2 баешь3!

      – Добрыня был не Филаретович, а Никитич!

      – Это Илья – Муромец, а Попович – Алёша!

      – И не может Яга молодухой стать, а потом, наоборот!

      – Не поднесём чарки, обойдёшься.

      Когда гул голосов начал стихать, от перегородки, отделявшей комнату корчмаря от общего обеденного помещения послышался спокойный голос корчмаря:

      – Не врёт он, а говорит, что знает. Был такой парень, Добрыня Филаретович, может и сейчас где живёт, не ведаю. Богатырь – не богатырь, о том не мне судить. И про жизнь его семейную кривить не буду: не ведаю. И Соловей-разбойник был, хороший мужик, правильный, поболее бы таких, хоть и нечисть, и Баба Яга. Только в молодуху не превращалась. Молодая – то кикиморка, Агнешка. А баян – тот самый Никодим-старец и есть. Только не святой он: его из монастыря за развратные делишки попёрли, – говоривший заметил умоляющий взгляд баяна и успокоил, – не трясись, не скажу, за какие. Живи сам с этим грехом. За то, что молодость дал вспомнить, я тебе чарочку горячего вина4 сам поднесу. Пост, слава тебе Господи, уже кончился. Да не сивухи5, не полугар6 даже, своей знаменитой кикиморовки налью. Её меня, к слову сказать, тот самый Соловей-разбойник варить и научил.

      Фёдор, хозяин питейного заведения, мужчина крепкий, ещё не старый, налил не скупясь из бочонка в глиняную кружку бурой жидкости. Баян схватил её двумя руками, губы припали к краю, кадык и седая борода задвигались в такт жадным глоткам. Корчмарь, меж тем, налил и себе кружечку, чего не припомнили даже завсегдатаи. Лицо Фёдора, и так казавшееся суровым из-за страшного шрама, распахавшего межу через всё лицо наискосок, стало совсем угрюмым. Мужчина сел на лавку, глотнул из кружки, перекрестился, опустил подёрнутую первой сединой голову, и так сидел некоторое время, погружённый в глубь прожитых лет. Потом он выпрямился, обвёл помутневшим взглядом присутствующих и сказал:

      – А теперь послушайте мою сказочку.

      Глава 1

      Про молодость мою разгульную рассказывать не стану: стыдно. Не подумайте, татем7 в то время ещё не слыл, душегубством, либо скотоложеством не баловался. Шалил по молодечеству, да по делу хмельному. Отец с матерью тогда уже померли, не дожили до позора. Воспитывала меня тётка старая, родня дальняя. Своих у неё было четверо, и младше меня и постарше двое было. Работников хватало: все мальчики. Я же, по бездельности характера, числился обузой бесполезною. Не избавились от меня до тех пор, по причине, что не холопом я был, но смердом князя Андрея Меньшого, с наделом земельным, родителем, оставленным. Дошалился, что из деревни выгнали. И пойти бы мне в монастырь на покаяние, да вернуться через полтора годика с извинением. Под рождество, либо в масляную неделю желательно, когда люди сытые, оттого – добрые. Но знаете, как у юношей бывает: взыграло

1

Сказитель.

2

Неправда.

3

Говоришь.

4

Водка.

5

Низкокачественная водка.

6

Высококачественная водка.

7

Вором, устар.