Сокрушительный удар. Дик Фрэнсис

уселась в стоявшее напротив кресло с обивкой из бело-голубого ситца. Большая порция джина и коньяка заставила ее щеки разрумяниться и слегка смягчила несколько диктаторские манеры. Пожалуй, сейчас она впервые увидела во мне человека, а не просто нерадивого работника, который не справился с поручением.

      – Не хотите снять куртку? – спросила она.

      – Да нет, мне пора…

      – Ну ладно… Хотите еще этой чертовой газировки?

      – Да, пожалуйста.

      Она налила мне еще, принесла стакан, снова села.

      – Вы что, никогда не пьете?

      – Редко.

      – Вы что, алкоголик? – сочувственно спросила она.

      Я подумал: странно, что она задает такие интимные вопросы. Но улыбнулся и ответил:

      – Нет.

      Она вскинула брови.

      – Почти все непьющие, кого я знаю, – бывшие алкоголики.

      – Я ими восхищаюсь, – ответил я. – Но я не алкоголик. Я с шести лет пристрастился к кока-коле и так и не вырос.

      – А-а… – Она потеряла ко мне интерес. – Дома я состою в попечительском совете частной клиники.

      – Где лечат алкашей?

      Моя грубость ее не затронула.

      – Да, мы помогаем людям, у которых проблемы со спиртным.

      – И как, получается?

      Она вздохнула:

      – Иногда.

      Я встал.

      – Всем все равно не поможешь.

      Поставил стакан на стол и направился к двери, не дожидаясь, пока Керри Сэндерс встанет.

      – Вы дадите мне знать, когда найдете другую лошадь? – спросила она.

      Я кивнул.

      – И если вам придет в голову что-то насчет этих двоих – тоже.

      – Ладно.

      Я не спеша доехал до дома и поставил машину в гараж рядом с конюшней. Три лошади нетерпеливо переминались с ноги на ногу в денниках, молчаливо жалуясь на то, что я на час запоздал с вечерней кормежкой. Они были здесь ненадолго – ждали, когда их переправят иностранным покупателям. Это были не мои лошади, но пока что отвечал за них я.

      Я поговорил с ними, похлопал их по мордам, вычистил денники, накормил их, напоил, укрыл попонами, чтобы они не замерзли холодной октябрьской ночью, и только после этого позволил себе уйти в дом и заняться своей ноющей головой.

      У меня не было жены, которая ждала бы меня с улыбкой на лице и с соблазнительным горячим ужином. Зато у меня был брат…

      Его машина стояла в гараже рядом с моей. В доме было темно. Я вошел на кухню, включил свет, вымыл руки горячей водой, всем сердцем желая препоручить моего собственного алкаша Керри Сэндерс и ее частной клинике, где их иногда успешно лечат. К сожалению, это было невозможно.

      Он храпел в темной гостиной. Включив свет, я увидел, что он лежит ничком на диване и на ковре рядом с его безвольно свесившейся рукой стоит пустая бутылка из-под виски.

      Он напивался не часто. Он очень старался не пить, и, собственно, из-за него-то я и сам не пил. Когда от меня пахло спиртным, он чуял это с другого конца