Ожерелье королевы. Александр Дюма

делать, когда умер отец? – спросила более юная посетительница.

      – Господь сжалился надо мною. Через месяц после смерти моего бедного отца мать сбежала с солдатом, своим любовником, оставив нас с братом одних.

      – Так вы стали сиротами!

      – Ах, сударыня, как раз наоборот: мы чувствовали себя сиротами, когда у нас была мать. В нас приняло участие благотворительное общество. Но поскольку просить милостыню нам претило, мы делали это не иначе как по крайней нужде. Господь ведь повелевал своим созданиям искать средства к пропитанию.

      – Увы!

      – Что вам еще сказать, сударыня? Однажды мне посчастливилось повстречать карету, которая медленно двигалась со стороны предместья Сен-Марсель: на запятках стояли четверо лакеев, а внутри сидела дама, красивая и молодая. Я протянула к ней руку, она принялась меня расспрашивать; мои ответы и, главное, мое имя вызвали в ней изумление и даже недоверие. Я сказала ей свой адрес и объяснила, как туда добраться. На следующий день она убедилась, что я не солгала, взяла нас с братом к себе, а потом определила его в полк, а меня в швеи. Таким образом мы оба были спасены от голодной смерти.

      – Эту даму звали не госпожа де Буленвилье?

      – Именно так.

      – Кажется, она уже умерла?

      – Да, сударыня, и смерть ее ввергла меня в пропасть.

      – Но ведь ее муж жив, он богат.

      – Ее мужу, сударыня, я обязана всеми бедами, которые перенесла, будучи девушкой, точно так же, как всеми моими детскими бедами я обязана матери. Я к тому времени уже подросла, возможно, похорошела, а он, заметив это, захотел, чтобы я вознаградила его за оказанные мне благодеяния. Я отказалась. Тем временем госпожа де Буленвилье скончалась, я вышла замуж за доброго и честного офицера господина де Ламотта и, будучи разлучена с ним, оказалась в еще большем одиночестве, нежели после смерти моего отца.

      Такова моя история, сударыня. Я ее сократила: описания страданий всегда столь длинны, что от них следует избавлять людей счастливых и даже милосердных, какими, по-моему, являетесь вы, сударыни.

      Г-жа де Ламотт закончила свою историю, и воцарилось долгое молчание.

      Первой его нарушила старшая из дам.

      – А чем занимается ваш муж? – поинтересовалась она.

      – Служит в гарнизоне Бар-сюр-Оба, сударыня. Он служит в тяжелой кавалерии и не перестает надеяться, что придут лучшие времена.

      – Но вы ходатайствовали за себя при дворе, сударыня?

      – Разумеется!

      – Должно быть, имя Валуа, подтвержденное документами, вызвало к вам симпатию?

      – Мне не известно, сударыня, какие чувства вызвало мое имя, так как ни на одно из прошений я ответа не получила.

      – Но вы ведь были на приемах у министров, у короля или королевы?

      – Ни разу. Все мои попытки оказались тщетными, – ответила г-жа де Ламотт.

      – Но не могли же вы просить милостыню?

      – Нет, от этого я уже отвыкла. Но…

      – Что – «но»?

      – Но я могу умереть с голоду, как мой отец.

      – Детей