Ожерелье королевы. Александр Дюма

не заметил.

      – Почему же шучу? – поинтересовался он.

      – Да ведь чтобы попасть на эшафот, нужно кого-нибудь убить, ну, в общем, совершить преступление, а я, по всей вероятности, этого не сделаю. Так что вы шутите, правда?

      – О, Боже ты мой, конечно, шучу, как и во всех предыдущих предсказаниях! – взорвался Калиостро.

      Графиня разразилась смехом, который внимательный наблюдатель нашел бы несколько более пронзительным, чем следовало.

      – Что ж, господин де Фаврас, – сказала она, – пора, видимо, заказывать траурный кортеж.

      – Вам, графиня, он не понадобится, – возразил Калиостро.

      – Это почему же, сударь?

      – Потому что на эшафот вас повезут в телеге.

      – Фу, какой ужас! – вскричала г-жа Дюбарри. – Какой же вы злой! Маршал, в следующий раз не приглашайте таких гостей, или я к вам больше не приеду.

      – Прошу меня извинить, сударыня, но вы, также как и другие, хотели этого, – парировал Калиостро.

      – Как другие… Но вы хоть дадите мне время выбрать исповедника?

      – Это будет напрасный труд, графиня, – ответил Калиостро.

      – Почему же?

      – Последним, кто взойдет на эшафот в сопровождении исповедника, будет…

      – Кто? – в один голос выдохнули собравшиеся.

      – Король Франции.

      Эти слова Калиостро произнес столь глухо и скорбно, что на гостей повеяло леденящим дыханием смерти.

      Несколько минут в столовой царило молчание.

      Калиостро поднес к губам бокал с водой, из которого черпал свои кровавые пророчества, но тут же с непреодолимым отвращением поставил эту горькую чашу обратно на стол.

      Взгляд его упал на г-на де Таверне.

      О, воскликнул тот, думая, что Калиостро собирается предсказывать его судьбу, – не говорите ничего, я не прошу вас об этом!

      – А вот я прошу, – проговорил герцог де Ришелье.

      – Успокойтесь, господин маршал, – ответил Калиостро, – вы – единственный из нас, кто умрет в своей постели.

      – А теперь – кофе, господа, – предложил обрадованный предсказанием маршал. – Прошу вас!

      Все встали.

      Но прежде чем пройти в гостиную, граф Хага приблизился к Калиостро и спросил:

      – У меня и в мыслях нет, сударь, убегать от своей судьбы, но скажите: чего я должен опасаться?

      – Муфты, государь, – ответил Калиостро.

      Граф Хага отошел в сторону.

      – А я? – спросил Кондорсе.

      – Омлета.

      – Ладно, тогда я отказываюсь от яиц.

      И он присоединился к графу.

      – А мне, – проговорил Фаврас, – чего следует бояться мне?

      – Письма.

      – Благодарю.

      – А мне? – осведомился Делоне.

      – Взятия Бастилии.

      – О, это меня успокаивает.

      И он с улыбкой удалился.

      – А теперь обо мне, сударь, – взволнованно попросила графиня.

      – А вам, прелестная графиня, следует опасаться площади Людовика Пятнадцатого!

      – Увы, – ответила графиня, –