Ожерелье королевы. Александр Дюма

проговорил тот, – всегда отыщет верных помощников, которые выполнят ее предначертания.

      – Значит, я умру от яда, – подытожил маркиз. – Что ж, чему быть, того не миновать. Добровольно от яда не умирают. Вы предсказали мне замечательную смерть: чуть-чуть яда на кончик языка – и меня нет. Это даже не смерть, это – минус жизнь, как выражаются в алгебре.

      – Но я вовсе не хочу, чтобы вы страдали, сударь, – холодно ответил Калиостро, давая жестом понять, что больше он ничего говорить не намерен, во всяком случае относительно г-на де Кондорсе.

      – Сударь, – вступил в разговор маркиз де Фаврас, наваливаясь грудью на стол, словно для того, чтобы быть поближе к Калиостро, вы уже назвали кораблекрушение, выстрел, отравление, у меня даже слюнки потекли. Так, может, вы предскажете и мне что-нибудь в этом роде?

      – О, господин маркиз, – ответил Калиостро несколько оживленнее и ироничнее, – зря вы завидуете этим господам, ведь вас как дворянина ждет кое-что похуже.

      – Похуже! – со смехом воскликнул г-н де Фаврас. – Берегитесь, вы слишком много на себя берете: что может быть хуже моря, выстрела или яда?

      – Остается еще веревка, господин маркиз, – учтиво ответил Калиостро.

      – Веревка? Но что вы хотите этим сказать?

      – Лишь то, что вы будете повешены[20], – ответил Калиостро, не в силах более сдерживать свой пророческий гнев.

      – Повешен? Какого дьявола? – раздались голоса.

      – Вы забываете, что я дворянин, сударь, – немного отрезвев, ответил Фаврас. – А если речь идет о самоубийстве, то предупреждаю: я намерен до последнего момента уважать себя достаточно для того, чтобы не прибегать к веревке, если при мне будет шпага.

      – Я говорю не о самоубийстве, сударь.

      – Стало быть, речь идет о казни.

      – Совершенно верно.

      – Вы иностранец, сударь, и поэтому я вам прощаю.

      – Что прощаете?

      – Ваше неведение. Во Франции дворян обезглавливают.

      – Вы уладите это дело с вашим палачом, сударь, – резко ответил Калиостро, чем совершенно сокрушил собеседника.

      Среди гостей возникло известное замешательство.

      – Знаете, я уже дрожу, – признался г-н Делоне. – Тут уже наговорили столько печального, что вряд ли меня ждет нечто более приятное.

      – Вы весьма благоразумны, что не желаете узнать свое будущее. Вы правы: каким бы оно ни было, следует уважать тайны Всевышнего.

      – Но, господин Делоне, – вмешалась г-жа Дюбарри, – вы, я надеюсь, не менее отважны, чем ваши предшественники.

      – Я тоже на это надеюсь, – с поклоном ответил губернатор Бастилии.

      Затем он повернулся к Калиостро и попросил:

      – Что ж, сударь, начертите и мой гороскоп, прошу вас.

      – Это несложно, – отозвался Калиостро. – Удар топора – и все кончено.

      В столовой раздался крик ужаса. Ришелье и Таверне принялись умолять Калиостро на этом остановиться, однако женское любопытство восторжествовало.

      – Вас послушать, господин

20

19 февраля 1790 г. маркиз де Фаврас (1744–1790) был повешен за участие в роялистском заговоре.