Ожерелье королевы. Александр Дюма

Благоволите, ваше величество, занять почетное место, теперь оно только ваше.

      – Давайте оставим все как есть, маршал, чтобы не потерять ни слова из того, что собирается сообщить мне господин де Калиостро.

      – Однако королям правды не говорят, государь.

      – Но я не у себя в королевстве. Займите же свое место, герцог, говорите, господин де Калиостро, заклинаю вас.

      Калиостро поднес бокал к глазам: из его глубины, словно в шампанском, побежали пузырьки, казалось, взгляд графа притягивает воду и она бурлит, подчиняясь его воле.

      – Скажите, что вы хотите узнать, государь, я готов ответить, – промолвил Калиостро.

      – Какой смертью я умру?

      – Вы умрете от пули, государь.

      Чело Густава прояснилось.

      – Ах, значит, в битве, – воскликнул он, – смертью солдата. Благодарю, господин де Калиостро, тысячу раз благодарю. Да, я предвижу многие битвы, а Густав-Адольф и Карл Двенадцатый показали мне, как умирают короли Швеции.

      Калиостро молча опустил голову. Граф Хага нахмурился.

      – Как! Разве пуля убьет меня не в разгар битвы? – спросил он.

      – Нет, государь.

      – Тогда, вероятно, во время мятежа. Что ж, и такое возможно.

      – Нет, государь, и не во время мятежа.

      – Но где же это случится?

      – На балу, государь[18].

      Король задумался.

      Калиостро, который было поднялся, опять сел и спрятал лицо в ладони.

      Все, сидевшие рядом с пророком и предметом его пророчества, побледнели.

      Г-н Кондорсе подошел к бокалу, в котором была прочитана столь зловещая судьба, взял его за ножку, поднял на уровень глаз и принялся пристально разглядывать сияющие грани и таинственное содержимое.

      Казалось, умный, холодный взгляд ученого требовал у хрусталя – как твердого, так и жидкого – решения задачи, которую его разум свел к чисто физическому явлению.

      И в самом деле: ученый прикидывал глубину бокала, углы отражения света и микроскопические движения воды. Он, всегда стремившийся доискаться причины явления, гадал: зачем этот человек, которому не откажешь в необыкновенных способностях, занимается шарлатанством перед достойными людьми, сидящими за столом.

      Не найдя ответа на свой вопрос, он перестал разглядывать бокал, поставил его обратно на стол и среди всеобщего потрясения, вызванного пророчеством Калиостро, сказал:

      – Ну что ж, я тоже прошу нашего славного пророка задать вопрос этому волшебному зеркалу. К несчастью, – добавил он, – я не могущественный властелин, приказов отдавать не могу, а моя безвестная жизнь никак миллионам людей не принадлежит.

      – Сударь, – проговорил граф Хага, – вы можете приказывать именем науки, а ваша жизнь важна не только для вашего народа, но и для всего человечества.

      – Благодарю вас, господин граф, но, быть может, господин де Калиостро не разделяет вашего мнения?

      Калиостро вздернул голову, словно пришпоренный скакун.

      – Будь по-вашему, маркиз, – ответил он с раздражением, которое древние приписали бы влиянию какого-нибудь терзающего

18

Густав III (1746–1792) – король Швеции, был ранен выстрелом из пистолета на бале-маскараде и через две недели умер.