Святой сатана. Анатолий Леонов

но так только казалось.

      – Mnich, tu jesteś?[19]

      Феона взял ладонь умирающего в свою руку.

      – Здесь. О чем ты думаешь?

      – О том, что я осужденный грешник!

      – Неутешительно. А есть то, что могло бы тебя утешить?

      – Ничего! Я слишком много грешил в этом мире, чтобы рассчитывать на прощение. Вина моя перед Господом безмерна.

      Монах печально улыбнулся и отрешенно посмотрел на небо.

      – Исус пролил свою кровь за всех, и за таких грешников, как ты, – задумчиво произнес он, – однако сам грех и его искупление в вашей Церкви понимается исключительно как поступок. Никакого понятия о поврежденности человеческой природы. Только вина.

      – А разве у вас не так?

      Поляк сипел и едва дышал, с уголков губ и развороченной глазницы текли струйки крови. Очевидно, что боль доставляла ему невыносимые страдания, но он не собирался прерывать разговор. Он не хотел или боялся остаться один в последние минуты своего земного бытия. Отец Феона понимал и уважал желание старого вояки, встреча с которым при других обстоятельствах не предполагала мирного исхода. Он продолжил разговор с умирающим.

      – Православная Церковь рассматривает грех не как вину, а как тяжелую болезнь. Грех – не вина за нарушение законов человеческого бытия, а последствие нарушения Законов Божьих!

      – Ты интересный собеседник, чернец! Жаль, что мне пора! Может, встреться мы раньше, и не смерть была бы исцелением от моих грехов…

      Они говорили еще некоторое время. Наконец Феона встал, и Маврикий явственно услышал, как учитель громко читал разрешительную молитву над телами убитых поляков. Маврикий не поверил своим ушам. Отец Феона отпускал им грехи!

      Когда Феона подошел к Маврикию, тот был растерян и подавлен.

      – Объясни, что с тобой происходит, сын мой? – спросил монах, глядя в глаза ученика.

      Маврикий потупил свой взор и мрачно произнес:

      – Десять лет назад такие чубатые в мою деревню пришли и всю вырезали. Баб, детей, стариков. Братишку с сестренками. Всех…

      – Да, я помню! – кивнул Феона, с сочувствием глядя на юношу. Но послушнику этого было недостаточно. Голос его клокотал от возмущения и боли.

      – А ты, отче, им отпущение даешь? Почему?

      Посмотрев на заведенного, как часовая пружина, ученика, Феона понял, что без серьезного разговора никак не обойтись.

      – Так уж случилось, что мы с тобой, друг мой Маврикий, служители Господа нашего, а значит, посредники между Богом и грешником. Безусловного отпущения грехов – не бывает! Бог не нарушает созданные Им же Законы! Именно поэтому и посредник не может гарантировать отпущения грехов. Он может дать только надежду и облегчить страдания.

      Маврикий упрямо покачал головой.

      – Этот человек страдал не за веру, а за совершенные преступления!

      – Это правда, – согласился Феона, – но смертный грех убивает бессмертную душу. Если человек умрет, не успев покаяться, то душа его уйдет в ад, и ей уже не будет надежды на спасение. Ты же добрый христианин, Маврикий, ты умеешь прощать! Прости и освободи себя

19

Монах, ты здесь? (польск.)