Золотой дурман. Книга вторая. Юрий Копытин

под покровительство россейское. Почти всех куда-то отправляли, а меня вот приметил комендант, приглянулось ему, что по-русски говорю и инородцев язык понимаю, – ну и оставил при крепости. А когда поутишилось всё с инородцами – ну и я, вроде как, не надобен стал…

      Пахом на минуту замолк, налил себе ещё вина и залпом опорожнил содержимое кружки.

      – Эх, хороша!.. – утёрся он рукавом. – Ну дык слушай, чо дальше-то… Определили меня вместо рекрутского набора на заводы, приписали лес рубить да уголь для их надобностей из этого лесу выжигать – вернули к тому, от чего мой отец в горы бежал.

      Поработал я там – вспоминать тошно, до чего изводили непосильным трудом простой люд. Многие не выдёрживали – бежали. Вот и я стал подумывать: податься в горы, а там меня ищи-свищи. Да, видать, Господь узрел мои мытарства и повернул всё по-другому. Стали приезжать к нам люди состоятельные, интерес имеющие к Телеуцкой землице, да и начальство экспедиции в горы собирать наладилось. Вот тут-то и приметили меня: сперва в экспедиции определяли, апосля и заезжие стали нанимать… Деньжата у меня завелись, хотел уже жениться – семью завести, да пока по горам мотался – невеста к другому сбежала. Осерчал тогда я шибко на жисть свою горемычную, ну и запил. Уже боле года гуляю – пока деньжата есть. А чо мне – один-одинёшенек… Вот только у меня товарищ, – кивнул он на задремавшего за столом Арсения, – завсегда, как родного принимает, – заплетающимся языком закончил Пахом…

      – А это чо, всё уже?! – удивлённо раскрытыми глазами посмотрел он на опустевший штоф…

      – Пойду я, пожалуй, – медленно встал Игнат и, пошатываясь, направился к двери.

      – Ну дык, заходи когда. Всё втроём веселей! – крикнул ему вслед Пахом.

      Пока Игнатий добрался до дома, его совсем развезло. Он открыл дверь в горницу, изогнулся всем телом, подался назад и, прищурив один глаз, лениво осмотрел помещение.

      – Ты откель такой, Игнат?! – ахнула Пелагея. – Где ж это так нализалси?! Неужто за этим тебя Качка к себе потребовал?

      Игнат что-то попробовал объяснить, но из уст его вырвалось только какое-то невнятное мычание. Он махнул рукой и, на ходу скидывая сапоги, в одежде бухнулся в кровать.

      Следующее утро он встретил с невыносимо тягостным чувством – к похмелью после вчерашней попойки добавилось ощущение какой-то крайней тревоги.

      Пережитое потрясение после визита к Качке вновь, беспощадно жаля мозг, захватило его мысли. Картины этой встречи наводили на него страх и сомнения.

      «Может, только на словах оправдал его управляющий? А то, глядишь, появятся на пороге его посланники, накинут кандалы и упекут на пожизненну каторгу», – проплывали в голове невесёлые думы.

      – Это что ж с тобой? Лица на тебе нету! – обеспокоенно заметила Пелагея. – Аль после вчерашнего худо так?

      На вопрос жены Игнатий машинально обвёл рукой своё лицо.

      – Ой, как худо! На душе чой-то шибко тревожно… – убедившись,