Формула от смерти, или Наследник. Любовь Вадимовна Андрианова

силы бью его пяткой по колену, выбивая из него слова и, надеюсь, коленную чашечку. Я не чувствую к нему никакой жалости, хотя знаю, что ему должно быть больно после удара, в который я попытался вложить всю силу и злость. Мне плевать, что когда-то он звался моим лучшим другом – я просто забываю об этом. Теперь я на ринге, и Коля мой противник, а на ринге я ничего не чувствую – остается только человек напротив, его движения, мои инстинкты и боксерские навыки.

      Коля встаёт. Нет, он даже не встаёт, а вскакивает и налетает на меня. Похоже, надо было сильнее бить…

      Отклоняюсь от удара в грудь и бью его по лицу. Раздаётся хруст, видимо попал в нос. Он снова падает. Мельком замечаю, что вокруг нас собралась толпа школьников, но меня это не волнует – со зрителями как-то даже привычнее.

      Коля медленно поднимается, вытирая кровь ладонью. Его качает. Глаза, которые, казалось, пару минут назад отливали золотом, сейчас полностью золотые. Меня это сбивает с толку. У него голубые глаза…

      Коля, пользуясь моментом, с воинским кличем, похожими на рычание, налетает на меня, выбивая воздух, сбивая с ног. Мы оказываемся на полу. Он сидит на моем животе, прижимая весом к полу. Я стараюсь скинуть его, но он каким-то образом сковал под собой еще и одну из моих рук. Я нахожусь в максимально беспомощном состоянии. Коля замахивается, но не успевает ударить – кто-то хватает его и стаскивает с меня, а следом помогает мне встать. В нос врезается резкий запах женских духов.

      – Кузнецов, в кабинет директора! – кричит учитель русского языка прямо в ухо, словно я глухой, затем кивает в сторону Коли и произносит строго, но не поднимая голос: – А этого в медпункт.

      При этом она все время раздраженно смотрит на меня, не спуская глаз, как будто я могу убежать, а я смотрю на Колю – из его носа продолжает течь кровь, глаза уже не золотые и не злые, да и вид у него растерянный. Но я не заостряю на этом внимания, отворачиваюсь и иду за не дающим мне выбора преподавателем.

      Теперь меня ждут двухчасовые наставления сначала у директора школы, а потом ещё у директора детского дома, но мне плевать – во-первых, я не виноват, во-вторых, Коля это заслужил.

      Глава 2

      Что-то я сюда зачастил…

      За последний месяц в кабинете директора детского дома я побывал уже три раза. Или четыре. Почему Людмила Александровна не может оставить меня в покое? Да ещё и заставляет часами ждать, пока не соблаговолит меня принять!

      Так как ждать, видимо, придется долго, я с ногами забираюсь на подоконник и выглядываю на улицу через открытое окно. День близится к вечеру, но на детской площадке вокруг качелей, горок и турников все еще весело бегают дети, крича так громко и возбужденно, что даже до сюда доносятся их счастливые голоса. Я невольно начинаю следить за их беготней и ощущаю, как внутри нарастает раздражение. Мне всегда нравилось смотреть, как дети играют, но сейчас это почему-то раздражает. Чего они радуются? Они брошены своими родителями, никто их не любит, как можно относиться к этому с таким легкомыслием? Бесит! Но больше всего бесит, что, смотря на них, я невольно задумываюсь, что уже давно не чувствовал этого легкого