Камень изо льда. Анна Ураскова

была не из самых благополучных. Логан, наконец, всех выучил и уже не давал спуску. Рафаэлю было тяжело переносить такие физические нагрузки, и он радовался, когда арену ставили последней парой, поскольку сразу же можно было идти домой и завалиться спать. Однако если она была между теор.предметами – это был ночной кошмар, мальчишка не мог оправиться и с трудом что-то записывал. К концу недели его пальцы болели, натёртые рукояткой оружия, он едва ли мог держать ручку или карандаш. Однако его однокурсникам всё это безумно нравилось, они мало уделяли внимания остальным предметам и почти не проявляли интереса к теоретическим дисциплинам. Иногда по вечерам Рафаэль заходил к Чарльзу, но беседы были короткими – мальчишка просто уставал. Но пока держался бодрячком и улыбался.

      Однако этим вечером ему стало не по себе. Он представлял себе воскресенье, которое проведёт один, потому что сестра была занята, а с соседом он даже поговорить не мог. Однокурсники уходили во двор играть в футбол, а Рафаэль уставал так, что пользовался двумя днями отдыха, чтобы нагнать домашнее и дать физический отдых организму.

      Вечером он прошёл на арену, к конюшням, и нашёл там своего коня, зашёл к нему в загон, сел в угол и начал кормить его морковкой, которую купил.

      – Вкусно, Гром? По-моему, тут хорошая морковка… – мальчишка гладил коня по широким ноздрям, когда тот наклонялся за очередным угощением. – Вижу, с тобой тут хорошо обращаются. Грива причёсана, подковы хорошие стоят… Я никогда не научусь подковывать лошадей, наверное. Помнишь, ты меня лягнул, когда ещё был жеребёнком? А я помню, было больно… Здорово, что потом мы подружились.

      Конь фыркнул, потряс гривой, и уткнулся тёплым носом в не менее тёплую ладошку Рафаэля, тот улыбнулся.

      – Скучно тебе здесь, наверно. Верховая езда у нас тут не так часто… Да, знаю, что наверняка на тебе ездит кто-нибудь ещё. Но ты не злись на них. У их просто нет своих коней, а ты такой сильный и красивый. Конечно, все хотят на тебе покататься.

      Рафаэль вздохнул и уже хотел подняться, когда вдруг расслышал какие-то посторонние звуки. Конюшни выходили непосредственно на арену, и вход в них был настежь открыт. Мальчишка подобрался к щели в ограждении и вгляделся в приближавшиеся фигуры.

      – А ты не пробовал ему отказывать?

      В поле зрения, наконец, попал Карл, но голос принадлежал не ему. Юноша направлялся к конюшне.

      – Какое тебе до этого дело?

      Рафаэль поразился: Карл разговаривал так не с кем попало. А с преподавателем. Это был Логан, шедший следом.

      – Это становится не смешно и даже не по-геройски, Карл. Ещё полчаса под снегом – и ты бы замёрз насмерть.

      – Не думаю, что ты бы пришёл ко мне на похороны.

      – Речь не обо мне, речь о тебе, идиот!

      – С каких пор тебя стало это так волновать? – Карл обернулся, уже у самого входа в конюшню, свирепо взглянув на Логана. – Если я не вернусь – академия от этого не много потеряет. Ты не потеряешь точно.

      – Прекрати немедленно. Ты не имеешь права так со мной разговаривать.

      – Тебя