Будущий король (не)желает познакомиться. Грета Раш

– синих, красных, желтых, зеленых. Вместо стекол имелись ставни, которые в этот момент были открыты и на легком ветру покачивались кружевные занавески.

      – Ух, ты, – пораженно выдохнула я. – Как в сказке.

      И упала в обморок, как раз в тот момент, когда, заскрипев, начала открываться дверь.

      Глава III

      Первое, что я услышала, придя в себя, это приглушенный разговор. Одним из говорящих был Сократ, его мурлыкающую болтовню было невозможно не узнать. Второй голос, высокий и мелодичный, явно женский, показался мне не знаком.

      – Ты балбес, – тихо и вкрадчиво заявила женщина, скрытая от меня высокой, расписанной золотыми вензелями на черном фоне ширмой.

      – Да почему сразу «балбес»? – возмутился кот.

      – Потому что из-за тебя девочке стало плохо, – заявила женщина и загрохотала чем-то тяжелым.

      – Ну, я же не виноват, что она дохлая, как сопля, – резонно заметил кот.

      – Не выражайся! – прикрикнула на него явно хозяйка дома и, очевидно, та самая колдунья, про которую блохастый упоминал ранее.

      – Зачем ты вообще её сюда притащил? – проворчала женщина и прошагала совсем рядом с ширмой. Я сжалась, ощутив себя нежеланным посетителем, которого и видеть не хотят, но и выгнать не могут, воспитание не позволяет.

      Почему-то стало обидно.

      – Она видит, Мила, – уверенно заявил Сократ. – О, молочко! Спасибо!

      – Мало ли, кто и что видит, – продолжила спорить с ним скрытая от меня ширмой Мила. – Не всех же в Межмирье тащить! Она – человек, ей здесь не место!

      – А где ей место, Мила? – вдруг очень тихо и с явной горечью спросил кот. – Ты же видишь её ауру. Она серая, это плохо. Очень плохо. Девчонка потерянная, она сама себя не понимает. И ты не хуже меня знаешь, что такие, как она, всегда плохо заканчивают.

      – Всех не спасти, Сократ, не мне тебе это объяснять, – тяжело, но строго выдохнула Мила.

      – Но её спасти можно, – не отступал Сократ и я вдруг ощутила теплоту по отношению к этому шерстяному сосредоточению вредности и ехидства. – И я хочу её спасти. Тем более, что раз она видит меня, раз она может со мной разговаривать, значит, в ней есть зачатки магии. И их можно развить!

      – Как минимум, в одной десятой всех жителей человеческого мира есть задатки магии, – ответила ему Мила.

      – Но за триста с лишним лет моего существования, она – первая из всего человеческого вида, кто меня слышит! – воскликнул кот с угадываемой радостью в сопровождающем его речь мурлыканье. – В ней точно что-то есть!

      – Глисты в ней есть, наверное, тощая и мелкая, как новорожденный котенок, – беззлобно проговорила Мила.

      – Нет у меня глистов, – отозвалась я из-под одеяла, которым меня кто-то заботливо укрыл. – Просто наследственность такая. У нас все в семье все худые и невысокие.

      – Ой, проснулась! – с неподдельной радостью воскликнул Сократ и уже через несколько мгновений его внушительная тушка заскочила на кровать, и принялась по мне топтаться.

      – Отстань, –