Самый страшный день войны. Виктор Королев

в штабе. – Хоть бы одну…

      – Немцы по рельсам летят, – тихо сказала Глафира. – Рельсы бликуют на солнце, это для них ориентир.

      – И что? – в вагончике стало тихо.

      – Да просто… На насыпи у нас щиты стоят, которые путь закрывают от оползней, от бурь песчаных. Пока движения по ветке нет, можно их на рельсы положить – сверху путь не будет видно. По крайней мере днём…

      – А что? Это идея! Молодец, Петровна, светлая голова у тебя!

      За ночь так и сделали. А когда солнце поднялось и послышалось гудение приближающихся самолётов, раздалась по цепи грозная команда:

      – Воздух! Всем лечь! Не шевелиться!

      В тот день – да и в последующие тоже – потерь было меньше.

      В середине июля её почему-то вызвали в Астрахань. Думала, с отцом что случилось. Оказалось, наградить решили за ударный труд. Премировали отрезом на платье. Тёмно-синей шерсти.

      – Ну что, Глафира Петровна, пойдёте учиться на машиниста паровоза?

      Вот она, мечта всей жизни! Ей бы обрадоваться да согласиться, не раздумывая. А она выпалила почему-то:

      – Нет, я на фронт хочу!

      Все в комнате удивлённо переглянулись, молчат, а один дядечка в военной форме без знаков различия спросил:

      – А на зенитчицу пойдёте учиться? Полтора месяца – и вы на фронте…

      Тут же вспомнила, как не хватало им зениток на строительстве секретной ветки. И – согласилась. Не стала даже возвращаться на стройку, прямо так, в чём была, с премиальным отрезом под мышкой, с пайкой хлеба в кармане поехала Глафира в родной Ростов, в школу зенитчиц.

      Дома её ждал отец. Вот это был подарок! Обнялись, на стол собрали что бог послал, сели чаёвничать. Отец рассказывал, как помотало его по южным дорогам, как не раз чинил любимый паровоз под бомбёжками, как тысячи человек успевали погрузить за считанные минуты, когда оставляли города на поругание немцам. И о друге своём рассказал, который подвиг совершил. Зимой бронепоезд фашистов каким-то образом проскочил в наш тыл. Чтобы его остановить, друг разогнал свой многотонный паровоз «ФД» и лобовым ударом столкнул под откос вражеский бронепоезд…

      И дочкой своей повзрослевшей гордился старый путеец Петрович, всё её расспрашивал. Она с удовольствием рассказала, что премию дали, что предложили учиться на машиниста, а про школу зенитчиц не стала говорить.

      Утром отец ушёл в своё депо. Как и в прошлый раз, оставив ему записку на столе, отправилась Глафира по адресу, указанному в военном предписании. Там, в здании детского сада, наскоро переделанном в казарму, познакомилась со своими будущими боевыми подругами: Зоей, Ярославой, Катей, Любой, Леной…

      С отцом она больше никогда не увидится. И первый поезд с цистернами нефти пройдёт по трассе Кизляр-Астрахань без неё. В родном доме Глафе тоже не придётся больше побывать, потому что через несколько дней немцы снова возьмут Ростов-на-Дону, и школа зенитчиц будет в спешном порядке эвакуирована.

      Зоя

      «Сердце, тебе не хочется покоя.

      Сердце,