Черти-Ангелы Натальи Викторовны. Наталья Викторовна Литвякова

я не шевелилась долго. Боялась, как я боялась! Во-первых, упасть, а во-вторых… чувствовала опасную близость – стоит мне повернуться, как может случиться то самое! Нет. Скорее, я боялась этого во-первых! И желала!»

      – Сударыня, вам удобно?

      – Да, – выдохнула. – А вам, сударь, не тяжело? Не надорвётесь часом?

      – Не волнуйтесь, право. Мы, судари, прекрасно себя чувствуем, когда держим пёрышко.

      Обменявшись шутливыми любезностями, замолчали.

      Такая вдруг возникла тишина,

      Что воздух зазвенел от напряжения.

      Как будто во вселенной я одна,

      Но чувствую я чьё-то приближение.

      И только – сердца стук в ночи,

      И только – дрожь души до пяток.

      А он, приблизившись молчит,

      А он со мной играет в прятки.

      – Эй! – ты подул мне в затылок.

      – А? – я напрочь забыла об опасности и обернулась…

      Так вот что такое поцелуй! Когда картинка тёмной комнаты замирает в твоих глазах, и отражаются только мои зрачки; когда все звёзды превращаются в чёрные дыры, и космос моего тела летит в тартарары; когда, подобно мечтателю-царю  о вечной молодости со страхом, ныряею в котёл с  молоком, но не умираю в бурлящем кипятке – возрождаюсь к новой жизни.

      – Вы чё притихли там? – раздался голос Славки, откуда-то из преисподней.

      Я отпрянула. Бросилась из кухни, словно заяц, испуганный светом фар. Унесла новую жизнь в горячих губах, в дрожащих ладошках.  На улице прижалась спиной к стене кухни, приложила руки к пылающим щекам.

      «Мне казалось, это была и не я, Дневничок. Не знаю кто. Или что. Сплошной пульс, что бьётся на всю деревню. Нет! На всю вселенную. Я думала, что разбужу всех инопланетян, всех собак в округе, как сильно стучал он во мне!».

      А потом хлопнула дверь – ты вышел. Я замерла трусишкой зайкой серенькой, а рядом – ни одной спасительной ёлки. Мимо не пройти. Мы молча уставились друг на друга. Вечность отсчитывала мгновения.

      Под утро резко похолодало. Ни шарфы, ни куртки, галантно отданные нам ребятами, не помогали. Не спасали от осеннего морозца: Его ледяные пальцы щипали нас так, что у меня зубы приплясывали.  Рассвет ленивой походкой ступал на перрон, и там, где он касался земли, домов, деревьев расцветали розовые и персиковые цветы, сотканные из солнечных лучей.

      Ты подкрался ко мне сзади, обнял одной рукой, другой помахал билетами:

      – Готово, леди. СВ, как приказывали.

      Я рассмеялась. Спальный вагон в электричке, вот шутник!

      – Я буду скучать, – шепнул.

      Ура! Подпрыгнула я в мыслях. Будет скучать!

      «И мы ещё долго с Алинкой стояли в тамбуре, пока их, пацанов, совсем не стало видно. Ещё она меня ругала. За то, что я не спросила ни о чём. Мол, мы зачем вообще приезжали? Мотоциклы, это, конечно, ничтяк, но самого главного я не узнала. И поздравила: с почином, говорит. Губы не болят? Нет, отвечаю. С вызовом, прикинь. А она – в тихом омуте черти водятся. А я ей – и ангелов немножко.

      Ах, да. Там, на дискаче меня пригласил на медляк совсем взрослый