Богоявленское. Том 2. Смута. Екатерина Дроздова

равнодушно взглянула на карикатуру, на которой был изображён император Вильгельм II в усмирительной рубашке, прикованный к больничной койке, но продолжающий жадно обнимать земной шар. Лицо его было безумно. Всю эту карикатуру сопровождало стихотворение:

      Шар земной покрыл ты кровью,

      Не моргнув при этом бровью,

      Сколько душ ты загубил,

      Сколько семей разорил,

      Но настал расплаты час,

      Мы теперь проучим вас, −

      И рубашечкой согреем,

      И усы ваши побреем,

      На башку наденем кепи,

      И посадим вас на цепи.

      С началом войны появилось множество всевозможных карикатур высмеивающих императора Пруссии Вильгельма II, но Ксюша ко всему этому оставалась равнодушной. Вот и сейчас она только вздохнула и, отвернувшись от журнала, продолжила полировать свои бледно-розовые ноготки.

      − Ну, хорошо, − убрала журнал в сторону Натали. – Петр Иванович предлагает съездить на ваш сахарный завод. Посмотреть, как он устроен, поддержать рабочих, трудящихся на нём в две смены из-за войны.

      − Ах, миленькая Натали! Как же не верится, что эта война может затянуться надолго. А мне из-за неё оставаться надолго здесь. Если бы ты только могла вообразить, как скучно здесь осенью. А зимой? Зимой совершенно невыносимо. Другое дело Петербург! Какие вечера там устраиваются, какие балы! А синематограф! Ты ходила в синематограф?

      − Нет.

      − А мы с Алексеем перед войной ходили. На полотне совершенно живые атлеты упражнялись на брусьях перед Екатерининским дворцом, и тут же император, и цесаревич. Ах, какое волшебство. И зачем только Алексей привёз меня сюда? Пропадать в этой глуши?

      − Но, Ксюша! – возразила Натали. – Возможно ли проводить время в развлечениях теперь, когда идёт война и каждый день гибнут люди? Когда твой брат и супруг, каждый день подвергаются смертельной опасности?

      Но Ксюша ничего не ответила, а только отвела в сторону уставший, безразличный взгляд и тяжело вздохнула.

      Странные чувства к Ксюше, наполнили сердце юной Натали. Это были и злость, и жалость одновременно, но чего же всё-таки больше, понять она не могла.

      Всё это смятение чувств ещё долго терзало бы Натали, но уже час спустя, проезжая в экипаже вместе с Петром Ивановичем мимо дома Фаруха, она отвлеклась. Её внимание привлекло скопление людей на крыльце этого дома. У Фаруха всегда было многолюдно, к нему со своими надеждами на выздоровление съезжались люди со всего уезда и в мирное время, а теперь, когда стали появляться и первые раненые с фронта, и подавно. Но, и Натали поймала себя на этой мысли, внимание её привлекли не раненые, нет, а совсем другой, новый для Богоявленского человек. Молодой, с красивым орлиным профилем. Натали обернулась и увидела, что человек этот, стоя возле дороги, тоже смотрит ей в след.

      − Приглянулась? – услышал Игорь вопрос калеки на костылях.

      − Кто это? – спросил он в ответ.

      − Дочка полковника Нейгона из Петербурга, могёть слыхал о таком?

      − Слыхал, да только