Дремеры. Изгнанники Зеннона. Алина Брюс

брался за ручку и пробуждал ниррон. Если кто-то еще хотел зайти, то пробужденный ниррон вызывал в ладони покалывание – как иголками, давая понять, что помещение занято. Когда человек выходил, он усыплял ниррон – до следующего раза.

      Конечно, я ниррон не пробудила. И была в таком состоянии, что даже не обратила на ручку внимания.

      И почему только они не могли обойтись обычным замком?

      Я вспомнила дядино предупреждение: «Помни о том, кто ты. Особенно в этом доме». Как никогда остро я осознала, что мне грозит разоблачение в доме Утешителя Йенара – судя по всему, последнего, кому дядя хотел бы открыть мой секрет.

      Я взглянула на сконфуженную служанку и решительно шагнула к ней, стараясь звучать одновременно ласково и твердо:

      – Я понимаю, у вас много работы. Вы спутали. Такое бывает. Я обещаю, что никому ничего не скажу.

      Служанка подняла на меня бледно-серые глаза, в которых растерянность уступила место страху. Конечно, теперь она скорее поверит в собственную ошибку, чем тому, что госпожа ей лжет.

      Женщина положила полотенца на этажерку у двери, глубоко поклонилась и пролепетала:

      – Простите, госпожа. Надеюсь на ваше снисхождение.

      Еще раз поклонившись, она вышла, и с лестницы донеслись ее торопливые шаги.

      Я глубоко выдохнула. Теперь бедная женщина будет переживать и винить во всем себя, – и всё из-за меня. Взявшись за ручку, я заметила, что меня трясет. Надеюсь, дядя уже закончил. Пора уходить из этого дома.

      Тихо я закрыла за собой дверь и собиралась вернуться в библиотеку, когда дверь справа, напротив лестницы, со щелчком приоткрылась.

      Я напряглась, ожидая, что из нее кто-то выйдет. Но никто так и не появился. Подойдя ближе, я почувствовала, что с лестницы сквозило. Видимо, в комнате было открыто окно, поэтому дверь и открылась.

      Я хотела пройти мимо, но сквозь дверную щель заметила на стене кусок карты – огромной, почти во всю стену. Карты никогда не давали мне покоя. Я могла часами разглядывать их в дядиной библиотеке, рассматривать в учебниках, изучать в Музее. Но я не видела ничего подобного.

      Движимая чистым любопытством, совершенно забыв о приличиях и о том, кто я и где, я шагнула в комнату. Одно из окон действительно было открыто, но мои глаза видели только карту.

      Она шла по всей стене и была невероятно, детально прорисована. Даже в Музее Зеннона не было подобной. Я замерла, завороженная тем, как художник изобразил Серру. Я словно парила как птица над ее голубыми реками и озерами, зелеными лесами и холмами, беловатыми Серебристыми горами, темно-зелеными низинами, цветными узорами городов, темно-синим Внутренним морем, серо-зеленым поясом островов и за ним – черными волнами Штормовых морей.

      – Что ты здесь делаешь?

      Я вскрикнула и прижала руку к груди. В дверном проеме, нахмурившись, стоял Кинн.

      Сердце колотилось как бешеное, и я едва вымолвила:

      – Дверь открылась от сквозняка… Я увидела карту, не смогла удержаться. Никогда такой не видела…

      Кинн не сводил с меня настороженного взгляда:

      – Это