Дремеры. Изгнанники Зеннона. Алина Брюс

дорогая, не делай такое неприятное лицо. Мы у всех на виду. Тебе следует подавать достойный пример.

      Я была готова поклясться, что Нелла сама тихонько охнула, когда зазвучал горн, но спорить с ней себе дороже, поэтому я постаралась стереть испуг с лица.

      За прошедшие несколько месяцев я просто отвыкла от этого звука. Возможно.

      Хотя на самом деле я вряд ли когда-либо к нему привыкну. Ведь кого-то изгнали. Здесь, в Зенноне, мы в безопасности, но там, снаружи, после заката этого человека ждут Тени.

      И пусть даже изгнали преступника, к такому невозможно привыкнуть.

      Горн меня растревожил, и как никогда мне захотелось побыть в одиночестве, поэтому, когда мы остановились у ворот в Сады, я собралась с духом и спросила:

      – Могу я сегодня пойти к жертвеннику одна?

      Нелла выгнула ухоженные брови и впилась в меня взглядом, как кошка когтями.

      – Вира, дорогая, ты ведь понимаешь, что это неразумная мысль? Твой дядя этого не одобрит.

      Я ожидала, что Нелла откажет, – «быть гувернанткой» и «всё запрещать», похоже, были для нее синонимами, – и всё равно сердце упало. И тут ее губы растянулись в приторной, как пересахаренная помадка, улыбке.

      – С другой стороны, все мы учимся на своих ошибках. Можешь идти. Только прошу, не запаздывай. И не забывай о том, что ты особенная.

      В темных глазах Неллы промелькнула едва заметная насмешка.

      Если бы кучер нас услышал, он бы решил, что Нелла всего лишь напоминает мне, что дочь знаменитого зеннонского камневидца Эрена Линда и племянница Советника должна следить за своим поведением с особым тщанием.

      Но Нелла напоминала совсем не об этом. Она намекала на мою аномалию.

      Это было не в первый раз, и явно не в последний, но Нелла могла уязвлять как никто, даже без слов, и мне потребовалась большая выдержка, чтобы поблагодарить ее, не подавая вида, что меня задела насмешка. Выйдя из фаэтона, я поспешила присоединиться к людскому потоку, безостановочно льющемуся через огромные кованые ворота в Сады Деи. Круглый год Сады привлекали горожан, особенно по выходным, – и сейчас отовсюду слышался смех и радостные голоса, словно еще пять минут назад никто не вскрикивал, услышав звук горна.

      Возможно, им просто было нечего скрывать.

      Проходя мимо высокого трехъярусного фонтана, вода в котором искрилась на весеннем солнце, я вдруг отчетливо почувствовала чей-то взгляд, – словно меня тронули за плечо.

      Значит, Нелла всё-таки решила за мной последовать.

      Всё во мне взбунтовалось, но я заставила себя, не оглядываясь, шагать дальше, двигаясь к самому сердцу Садов. Всю дорогу меня преследовал настойчивый, словно прилипший к спине взгляд, но, когда я наконец перешла мостик к жертвеннику Дее и обернулась, готовая выплеснуть негодование, персиковое платье Неллы нигде видно не было.

      Странно.

      Наверное, одна, без компаньонки, я просто привлекла чье-то внимание.

      Жертвенник встретил меня тишиной. Даже воздух здесь был другим – сосновым, чистым со свежими, клейкими нотками весны. У жертвенника редко бывало пусто, но сейчас все, наверное, ушли к прудам, где в это время шли представления.

      Выдохнув, я опустилась на колени перед статуей Деи в простом платье Целительницы и постаралась выкинуть лишние мысли из головы.

      Из Первых Дея всегда была мне ближе всего, и не только потому, что вместе со своим мужем, Зенноном, основала этот город, названный в его честь, – она искала и пробуждала целительные камни, и помогала страждущим. Совсем маленькой я мечтала, что, окончив школу, поступлю в Академию камневидцев и пойду по стопам Деи – буду заниматься целительными камнями. Но, как оказалось, путь в Академию для меня закрыт.

      – Это здесь! Мама, давай скорее!

      Радостный мальчишеский крик вспорол тишину, и стало ясно, что время уединения закончилось. Я встала с колен, поклонилась Дее и, стряхнув с платья землю, обернулась к мостику, который дугой изгибался через ручей. На той стороне подпрыгивал от возбуждения рыжеволосый мальчишка. Он помахал своей матери, – та догоняла его по аллее вместе с другими женщинами, – и, никого не дожидаясь, взбежал на мостик.

      У меня перехватило дыхание.

      Хотя ручей был неглубокий, мостик был совсем без перил, и даже мне всякий раз становилось не по себе, когда я по нему шла. Но мальчишка пронесся по мосточку, словно дикий ветер, вынырнул из-за кустов можжевельника и только в последний миг заметил меня. Я увидела его расширенные от удивления глаза, – он попытался затормозить, споткнулся и растянулся в паре шагов от меня. Что-то вылетело у него из руки и приземлилось прямо перед носком моей правой туфли. Глиняная фигурка в виде ноги. Просьба для Деи об исцелении.

      Мальчишка тут же вскочил на четвереньки и в ужасе зашарил руками по земле. Я осторожно подняла грубо слепленную фигурку и протянула ему:

      – Ты это ищешь?

      Рыжеволосый замер, словно не веря своим глазам, а потом широко улыбнулся, показав дырки от молочных зубов:

      – Спасибо,