Ария смерти. Донна Леон

слышат это постоянно.

      – Но никто не скажет это бухгалтеру или страховому агенту, не так ли? – произнесла Паола.

      – Да уж, – отозвалась Флавия и после короткой паузы добавила: – Странность в том, что люди, которые так говорят, чаще всего понятия не имеют, как на самом деле мы живем.

      – А твоим поклонникам это интересно? – спросила Паола.

      Флавия инстинктивно подалась назад, словно прячась от этих слов.

      – Что-то не так? – спросила контесса.

      Ее тревога проявилась в тоне, в то время как тревога Флавии – во всем ее облике.

      – Нет, все хорошо, – сказала певица.

      В воздухе повисло напряжение. Флавия не могла говорить, да и остальные старались не смотреть друг на друга, дабы не акцентировать внимание на ее состоянии.

      Наконец Флавия натянутым тоном обратилась к Паоле:

      – Вам кто-то рассказал об этом?

      – О чем именно? – спросила та с очевидным недоумением.

      – О цветах!

      Паола наклонилась к ней, словно близость могла им помочь.

      – Флавия, я не знаю, о чем ты, – сказала она. Паола не сводила глаз с лица певицы до тех пор, пока не убедилась, что та ее услышала, а затем медленно, отчетливо проговорила: – Мне ничего не известно о цветах.

      Флавия посидела немного, изучая скатерть перед собой, потом передвинула нож и стала осторожно прокручивать его, держа указательными пальцами. Один полукруг, другой, потом еще и еще – словно стрелка на спидометре автомобиля у весьма чудаковатого водителя… Наконец, не глядя на Паолу, певица проговорила:

      – Кто-то шлет мне цветы.

      Нервозность в ее голосе противоречила банальности сказанного.

      – И это тебя пугает? – спросила Паола.

      Флавия снова перевела нож в вертикальное положение и посмотрела на нее.

      – Да, – ответила певица. – Это целые охапки. По десять, двенадцать букетов. Цветы на сцене. И в костюмерной. – Она посмотрела на комиссара. – И у двери моей квартиры.

      Брунетти спросил:

      – На улице или в доме?

      – В доме, – произнесла Флавия. – Я спрашивала у друга, живущего этажом выше, знает ли он что-нибудь об этих цветах. Он сказал, что нет. Его никто не просил открыть парадную дверь.

      – В доме есть еще жильцы? – уточнил Брунетти, на этот раз официальным тоном сотрудника полиции.

      – Есть, но они сейчас за границей.

      «Так вот что на самом деле ее беспокоит, – подумал Брунетти, не до конца понимая причины очевидного страха Флавии. – Цветы ей наверняка послали не как угрозу, а в знак восхищения, чтобы порадовать. Курьер нашел дверь незапертой, или же его впустила горничная…»

      Избавив его от необходимости озвучивать свои предположения, конте спросил у гостьи:

      – Что-то подобное случалось с вами прежде, дорогая?

      Неподдельная забота в его голосе и это финальное «дорогая» стали последней каплей: Флавия взглянула на графа, будучи не в силах говорить. Ей на глаза навернулись слезы, но она сдержалась. Жестом певица попросила