Гигаполис. Евгений Филенко

Иван Альфредович, и дружбу он с ним свел только что, в этом вот самом кабачке, ну прямо сегодня. И вообще интимная близость еще не повод для знакомства…

      Такой примерно сценарий нашей дальнейшей беседы я выстраиваю, беря «нечеткого» под локоть и удерживая от поспешной попытки покинуть кабак не выпив со мной пива.

      Но разыгрывается иной сценарий.

      Все еще не видя толком лица «нечеткого», я замечаю в обтерханном рукаве плаща металлический блеск. Это оружие, и оно нацелено в меня. Промахнуться невозможно. Если этот идиот, конечно, отважится-таки выстрелить в инспектора ДЕПО… Да, но ведь он не знает, что я инспектор, и все права на его стороне… Он в районе повышенной криминогенной опасности и имеет все основания остерегаться… Если он чуточку повременит, я успею предъявить ему свою карточку… Или дотянусь до своего шок-гана, который упрятан в заднем кармане брюк… Это все равно, что на другом конце Гигаполиса…

      Но он стреляет не раздумывая.

      И я, брошенный на пол, понимаю, что убит.

      Сознание работает, как старая, разорванная и неряшливо склеенная видеолента. Кадр оттуда – кадр отсюда.

      Сволочь, знает, куда стрелять, чтобы не вмазать в броню.

      Забавно, что боли нет.

      В руке у меня зажат лоскут ветхой плащевой ткани.

      Забыл заплатить за квартиру.

      А звук выстрела совсем слабый, Малыш не услышит.

      Дурак, зачем он стрелял?

      Это не я, это Тунгус орет благим матом, что он дурак и что не надо было стрелять.

      Пусть сообщат Машке, чтобы забрала Арслана из садика.

      Где же «нечеткий»?

      Оказывается, как много еще удается подумать убитому.

      Малыш стоит на пороге, в руке у него шок-ган.

      Правильно, пусть возьмет этого придурка живым.

      Вот теперь больно. Очень больно.

      Забавно: он убил меня, а сознание все еще работает.

      Или мне так кажется?..

      5. Индира Флавицкая

      Дверь промороженного бокса бесшумно затворяется, оставляя нас, живых, по ту сторону кошмара. Я молча иду к дверям. Кажется, меня покачивает на ходу. Потому что Ерголин догоняет меня и деликатно подхватывает под ручку. Резко, неблагодарно высвобождаюсь.

      В коридоре он протягивает мне сигарету и затягивается сам.

      – Ненавижу, – наконец говорю я. – Ненавижу…

      – Брось, – говорит Ерголин. – Это ты, Индюша, с непривычки.

      – От индюка слышу, – ввинчиваю я чисто рефлекторно.

      – Просто тебе не доводилось работать с «хирургами», – продолжает он, не обращая внимания. – А я уж насмотрелся. Раньше думал: уйду на пенсию – спать не смогу. А теперь точно знаю, что смогу. В девяносто девятом был такой Вася-Хирург. Василий Владимирович его звали, визитки оставлял. По визиткам и нашли, дурака. В ноль втором появился Хирург-Некромант. Потом, пардон, Трахнутый Хирург. На сексуальной, стало быть, почве. Хирург-Мясоед. Этот убивал и жрал… Так и повелось. Не волнуйся: как правило, все они скоро засвечиваются.

      – И