Спастись еще возможно. Игорь Изборцев

выходила плита, на другую камин и небольшая лежанка; над каминной полкой высилось резное керамическое панно. Нет, совсем она здесь не вязалась, словно поставлена была по щучьему веленью, каким-то Емелей, лишенным наималейшего вкуса. Кабан, видно, догадавшись о чем думает пленник, спросил:

      – Что, нравится?

      – О чем вы, господин сержант?

      – Да о печке, вестимо, что тут еще может нравиться?

      – Ну, ничего себе бабенка.

      – Моя работа, – Кабан простодушно улыбнулся, – от начала и до конца. Прежнюю я разобрал – от нее все равно прока никакого, дым один – и соорудил эту. Прими к сведению, все сделано из старого кирпича, глины и цемента, потом покрашено краской, особым, конечно же, образом.

      – Ништяк, сержант, адресок оставь на будущее.

      – Шутник ты, – махнул рукой Кабан, но было заметно, что похвала пришлась ему впору.

      – А ты не родственник тому самому печнику? – полюбопытствовал Прямой.

      – Какому самому?

      – Ну, тому – другу великого вождя. Помнишь: «Ленин и печник»?

      – Ай, да ну тебя…

      – Слушай, сержант, – продолжал ерничать Прямой, пытаясь узнать что-то еще, – а зачем светомаскировка? Бомбят?

      Но Кабана было не разговорить.

      – Не без этого, – ответил он коротко, – поживешь-увидишь.

      Прямой прожил около часа и увидел, как в комнату вошел среднего роста худощавый светловолосый мужчина лет сорока пяти. Он отряхнул невидимую пылинку с бежевого джемпера и поздоровался:

      – Здравствуйте, Сергей Григорьевич.

      Прямой демонстративно кивнул Кабану, мол, что молчишь, здороваются с тобой?

      – Сергей Григорьевич, – светловолосый придвинул стул и уселся напротив, – давайте будем серьезней. Я ваш новый следователь, Генрих Семенович, будем знакомы.

      – А старый как же? – нашелся Прямой, – Съехал? Жаль, такой был мужчина, настоящий полковник.

      – Приятно иметь с вами дело, – Генрих Семенович улыбнулся, – другие, признаться, в вашей ситуации выглядели более бледными.

      – Все ништяк, – так же широко улябнулся Прямой, – другие может и не гнили столько же по СИЗО. Я вашего брата повидал.

      – Об этом, Сергей Григорьевич, мы еще поговорим, – вежливо прервал его следователь, – а сейчас расскажите вот что. Что произошло с вашей головой?

      – Что? – удивился Прямой, тут же вспомнив, что с этого же вопроса начал покойный Гриша Функ. Он и ответить попытался так же: – Да покрасил – и дело с концом.

      – Вы, уважаемый Сергей Григорьевич, – следователь продолжал мило улыбался, – выражаясь вашим языком, «не гоните порожняк».

      Он достал блокнот и, указывая на покрытую каракулями страницу, сказал:

      – Вот, пожалуйста, вчера, двенадцатого июня, в четырнадцать двадцать три, вы, будучи нормальным шатеном, поставили свой автомобиль марки «Мерседес 230» на площадке у дома номер двадцать шесть по улице Советской и прошли в здание переговорного пункта, где сделали