За тридцать тирских шекелей. Данил Корецкий

У меня диссертация на стыке специальностей. Движение перстня – это история, а его оценка – философия…

      – Так легче маневрировать?

      – Между чем и чем?

      – Между запретной правдой и дозволенной ложью.

      – С чего вы взяли?

      – Это чувствовалось. Да и студентов привлекает то, о чем вы не писали в своих трудах, но о чем по крупицам проговариваетесь в лекциях. Недаром у вас такой аншлаг. Особенно на этой теме. Я не слышала, чтобы филологи и инязовцы ходили к другим преподавателям. Или к вам на другие темы…

      Она подняла грушеобразный бокал с плескающейся на дне янтарной жидкостью.

      – За науку и вас, как ее яркого представителя!

      Они чокнулись, выпили.

      – Похоже, коньяк неразбавленный, – сказала Лена.

      – И пирожные действительно свежие, – в тон ей высказался Трофимов.

      – А ваш коллега Киндяев? Ему нравился перстень? – небрежно спросила Лена, допивая свой кофе.

      От неожиданности Иван Родионович вздрогнул.

      – Откуда вы знаете про Киндяева?!

      – Я же не просто пишу, что в голову придет! – девушка с сожалением отодвинула пустой бокал. – Я провожу расследование. И знаю, что Киндяеву перстень не нравился, что в львиной голове он угадывал Князя Тьмы. Разве не так?

      Вместо ответа Трофимов подозвал официантку и заказал еще кофе и коньяк.

      – И перстень действительно сильно обжег ему руку! – продолжила Лена. – А через некоторое время вырвавшийся из клетки цирковой лев разорвал его прямо во время представления. Об этом написали газеты. А я только соединяла разрозненные факты. Рассказы родственников, знакомых, сослуживцев… И у меня накопилась целая папка!

      – Чего же вы хотите от меня? – напряженно спросил Трофимов. Это могла быть действительно пронырливая журналистка, а могла быть представительница «третьей силы», которая не раз вмешивалась в его жизнь. Правда, это были позитивные вмешательства. Но все могло измениться в любой момент…

      – Чего вы испугались?

      – Ничего.

      – Я чувствую исходящую от вас волну страха. Но не меня же вы боитесь?

      «Чуткая штучка!»

      – Нет конечно. Чего мне вас бояться?

      – Действительно!

      Если бы это была посланница, то она попыталась бы усыпить его бдительность. Но она не предпринимает таких попыток…

      – Лена, чем я могу вам помочь? Ведь похоже, что вы осведомлены больше, чем я!

      – Вряд ли! – перебила девушка. – Сейчас меня мало интересует лев с перстня и сам перстень. Но вы недавно признались, что это действительно перстень Иуды…

      – Но совсем другого Иуды! Простого жителя Иудеи! Я подчеркнул это!

      – Простой житель Иудеи не мог иметь непростой перстень! Перстень Иуды, сохранившийся в веках – может быть только перстнем того самого Иуды! Значит, Иуда существовал? Значит, существовал и Христос?

      Трофимов почувствовал себя более неуютно, чем при беседе с Иваном Ивановичем. Наверное, потому, что девушка была лучше осведомлена о предмете разговора и загнала его