За тридцать тирских шекелей. Данил Корецкий

с облегчением перевел дух. – Меня же каждый раз инструктировал Сергей Сергеич…

      Куратор кивнул.

      – Он на повышение пошел, теперь со мной будешь работать. Только ты ему ничего путного ни разу не написал! Смотри, со мной так нельзя. Понял?

      – Да понял, понял…

      Иван Иванович встал.

      – Да ни хрена ты не понял. Ну, ладно! Счастливо съездить!

      Он протянул руку и после крепкого пожатия не отпустил.

      – А скажи мне откровенно, не по службе, а по дружбе… Ну, по-человечески, короче… Ведь этот перстень не такой простой, как ты тут соловьем разливался? У нас есть разная информация, такая, что волосы дыбом встают… И не верить ей нельзя, и верить невозможно!

      Расслабившийся Трофимов не выдержал гипнотизирующего взгляда и кивнул.

      – Не простой. Очень непростой!

      – Хвалю за честность! Только честность часто сродни глупости, поимей это в виду, – куратор разжал ладонь, но еще не отпустил курируемого. – И еще… Я не совсем понял – что там ваш студент сказал про римского воина и овцу?

      – То, что тот мог купить только овцу, но не быка, – ответил Трофимов, с трудом сдержав улыбку.

      – А почему все смеялись? – подозрительно спросил Иван Иванович.

      – Потому, что хваленые римские легионеры так мало получали…

      Куратор с сомнением пожевал губами.

      – А как его фамилия?

      – Кого?

      – Не римского же легионера! – раздраженно повысил голос Иван Иванович. Этого вашего студентика?

      – Честно говоря, я не видел, кто задал этот вопрос. Как раз в конспект смотрел.

      Куратор вздохнул.

      – Ну, ладно. Свободен!

      С облегчением выскакивая в коридор, Трофимов чуть не ударил дверью Поплавского. Похоже, замдекана банально подслушивал.

      – Ну, что? – нетерпеливо спросил он. – Не пустили?

      – Ну почему же, – вальяжно ответствовал Трофимов. – Философским самолетом отправляют! Кстати, моя лекция ему очень понравилась!

      Он быстро пошел по коридору, слыша, как сзади замдекана робко скребется в дверь аудитории вверенного ему факультета.

* * *

      На улице уже не толпились студенты – у всех свои дела, а лектор не артист, которого поклонники караулят часами. Только Стрекоза и Винни-Пух стояли чуть в сторонке и оживленно переговаривались. Завидя препода, они заулыбались и двинулись навстречу – модельным шагом, но с синхронностью армейского патруля. Однако сбоку его стремительно атаковала журналистка, про которую Иван Родионович уже забыл. Но тут же вспомнил, даже имя мгновенно всплыло в памяти: Лена Еремина.

      – Уф, я уже думала, что не дождусь! – радостно сказала она. – Этот строгий дяденька совсем вас заговорил…

      – А может, я его, – буркнул Трофимов. – Так чего вы хотите?

      – Хочу много чего, а прошу крошечку, – Лена чуть склонила голову набок, и на красивом лице появилось такое выражение, с каким дети просят купить игрушку или шоколадку. – Всего лишь интервью…

      Трофимов