На горбатом мосту. Екатерина Полянская

наши лица…»

      Господи, взгляни на наши лица —

      Ты сияешь славой в звёздном стане,

      Господи, мы – птицы, только птицы,

      Жизни еле слышное дыханье.

      Наша плоть под солнцем истончилась,

      Выветрились слёзы и улыбки,

      Нашу тонкокостность, легкокрылость

      Лишь в полёте держит воздух зыбкий.

      Господи, ну что ещё мы можем?

      Только петь. Не помня о законе,

      Петь одну любовь… И всё же, всё же —

      Не сжимай в кулак своей ладони!

      Елагин остров

      На ботиночках шнуровка

      Высока, остры коньки.

      День – что яркая обновка,

      И румяная торговка

      Прославляет пирожки.

      Вензелей переплетенье,

      Жаркий пот, скользящий бег…

      И – дворцовые ступени,

      Львов чугунное терпенье,

      В чёрных гривах – белый снег.

      Всё расплывчатей и шире

      Круг от прожитого дня.

      На часах всё ниже гири,

      Может быть, и правда – в мире

      Нет и не было меня?

      Только лёд прозрачно-ломкий,

      Только взмахи детских рук,

      Ивы у прибрежной кромки,

      Звон коньков да сердца громкий,

      Заполошно-частый стук.

      «В ночном безмолвии двора…»

      В ночном безмолвии двора

      И в торопливости прохожих,

      В неумолимости оград

      Мне будет чудиться всё то же —

      Воспоминаний душный мех,

      Больного сердца перебои

      Да из окна чуть слышный смех

      Несбывшегося – надо мною.

      «В этой комнате слышно, как ночью идут поезда…»

      В этой комнате слышно, как ночью идут поезда

      Где-то там глубоко под землёй, в бесконечном тоннеле…

      Пережить бы ноябрь! Если Бог нас не выдаст, тогда

      Не учует свинья и, глядишь, не сожрёт в самом деле.

      Пережить бы ноябрь – чехарду приснопамятных дат,

      Эти бурые листья со штемпелем на обороте,

      Этот хриплый смешок, этот горло царапнувший взгляд,

      Этот мертвенный отсвет в чернеющих окнах напротив.

      Пережить бы ноябрь. Увидать сквозь сырую пургу

      На январском листе птичьих лапок неровные строчки,

      Лиловатые тени на мартовском сизом снегу,

      Послабленье режима и всех приговоров отсрочки.

      Пережить бы ноябрь… Ночь ерошит воронье перо,

      Задувает под рёбра, где сердце стучит еле-еле.

      И дрожит абажур. Это призрачный поезд метро,

      Глухо лязгнув на стыках, промчался к неведомой цели.

      «Учимся ждать…»

      Учимся ждать,

      всю жизнь мы учимся ждать.

      Ждём

      рук материнских,

      тёплой молочной груди,

      ну хотя бы – пустышки.

      Ждём

      окончания «тихого часа»,

      урока, четверти, школы,

      рабочего долгого дня.

      Ждём

      улыбки, звонка,

      письма,

      невозможного счастья.

      Ждём

      маршрутку,