Обручальное кольцо блокады. Екатерина Шардакова

настроением и пошла следом за Екатериной Александровной. Это была высокая полная женщина с длинными светлыми волосами. Она мне напоминала героинь с картин Кустодиева.

      – Лиза, ты наверно уже знаешь, что почти весь наш медицинский персонал мобилизован на фронт, – сказала она, когда мы вошли в наш кабинет.

      – Да… – неуверенно ответила я.

      – Несмотря на это, больница остается работать, у нас много пациентов, им кто-то должен помогать. Бухгалтерия – дело важное, но здоровье детей важнее. Руководством было принято решение, что мы с тобой бухгалтерией будем заниматься в свободное время, а в рабочее время будем ухаживать за больными.

      – Но я… – растерянно начала я, – я же мало что умею…

      – Я тоже, – ответила мне Екатерина Александровна, – поэтому мы на этой неделе идем учиться на курсы медсестер, на Петроградской стороне.

      – Хорошо, – автоматически ответила я, – правда, я никогда не хотела быть медсестрой…

      – В военное время не до наших желаний, – вздохнула Екатерина Александровна, – я тоже никогда этого не хотела… Как бы то ни было, мы с тобой справимся. У меня дочке восемь лет, а у тебя маленькая сестренка, с детскими болезнями мы знакомы…

      – Да уж… – улыбнулась я, вспомнив вчерашний день.

      – Мой муж тоже уезжает на фронт, – после паузы тихо сказала Екатерина Александровна и опустила голову.

      Я ничего не ответила, в моих мыслях было одно: мою маму могли забрать на фронт! Мою мамочку, такую молодую и красивую куда-то на фронт! А что будет со мной и Лидой?! Я не знала, где находится этот «фронт», но мое представление о нем начало формироваться: это где-то далеко и что-то непонятное.

      После работы я вернулась домой и застала у нас в гостях Веру, они с мамой пили на кухне чай. Вера оторвала взгляд от стола, поздоровалась со мной и опять опустила глаза. Они были красные от слез.

      – Я пойду, – вставая, сказала она, – если что-то нужно, приходите.

      – Максима призвали на фронт, – ответила мама на мой вопросительный взгляд, когда Вера ушла.

      – Фронт, фронт… У меня складывается впечатление, что туда едут все! – я присела на место Веры и отодвинула ее кружку.

      – Большинство мужчин заберут…

      – И Яна?! – я вскинула голову от этой неожиданной мысли, которая кольнула меня прямо в сердце.

      – Лизонька, Ян в армии, он, скорее всего, уже на фронте, – ответила мама, положив свою руку на мою.

      К новости о Максиме я осталась равнодушной, следов от первой любви у меня не осталось, как, впрочем, и обиды на него, он мне был безразличен. Другое дело Ян! От мысли о том, что там его могут убить, у меня закружилась голова.

      – А Гер?! – вдруг вспомнила я. – А Гриша?!

      – Думаю, Гер тоже уже на фронте, – ответила мама.

      Я опустила глаза в ту же точку, куда смотрела до этого Вера, и замерла. Если бы взглядом можно было прожечь деревянную столешницу, на том месте была бы уже большая дыра. К моему представлению о фронте добавилось еще одно определение: это что-то