Переговорщик. Роман Дингер

А за что? За своего напарника, или как там его? Ну, он сам виноват. Только почему я в Самаре?! Бр-р-р-р… Голова от мыслей уже распухла…

      – Все. Сами в палату дойдете или помочь?

      – Не, все нормально, доползу.

      Медсестра помогла натянуть пижаму и довела до двери. Потом как-то неловко улыбнулась:

      – Отдохните, завтра в это же время зайдете, хорошо? Глаз видит? Вроде только веко задето.

      – Нормально. Все вижу, только непривычно немного, но пройдет.

      – Вот и ладно. Идите.

      – Хорошо. Так где мне зеркало можно найти?

      Она помялась и тихо сказала:

      – В конце коридора, за постом медсестры.

      Я толкнул дверь и вышел.

      Женщина не соврала. За столом медсестры, в конце коридора, в самом углу, была ниша в стене. И зеркало, почти в полный рост. Я сбросил пижаму на пол, оставшись стоять нагишом.

      Господи…

      От левой брови вниз, задевая край века, и дальше, через щеку, шли рваные багровые полосы шрамов. По шее, уходя куда-то за плечо. Поэтому разглядел только одну полоску. Я медленно развернулся, изучая разорванное плечо сзади. Врачи постарались на славу, подлатав его, как только это возможно. И лицо тоже. Спасибо, хоть глаз спасли…

      – Что вы тут делаете, больной?! – раздался всполошенный голос дежурной медсестры.

      – Уйди, пожалуйста… – тихо сказал я, не оборачиваясь.

      – Молодой человек, не надо мне указыв…

      – Да, блин! Уйди, прошу тебя! – не оборачиваясь оборвал я гневную речь.

      Девушка осеклась, потом протянула руку, стараясь не смотреть на меня:

      – Пройдемте в палату, а? Ну, пожалуйста… Меня ж уволят!

      – За что? Из-за меня? Вряд ли. Иди, я сейчас уйду.

      Медсестра тихо ушла. А я погладил шрамы на лице и улыбнулся своему отражению:

      – Вот видишь, Танго, не такой уж ты и всесильный…

      Костыль съехал на пол, задев меня по больной ноге. Я поднял его и пижаму, которую сунул подмышку, бросил напоследок взгляд в зеркало и пошел к палате, как есть, нагишом, чувствуя, что сейчас готов убить любого, кто встанет передо мной. Но никто не встал почему-то… Всегда так.

      Юлька ворвалась в палату без стука и ринулась ко мне. Обхватила меня и разревелась. Тихонько так, тоненько, как маленький ребенок…

      – Юль… ну ты чего… Юль… слышишь? Перестань, ну! – растерялся я от такого напора.

      – Где ты был, Мишка? – всхлипнула она, подняв на меня мокрые глаза.

      – Ну… здесь был.

      – Мишка…

      Она прижала мою голову к себе и опять заревела. Пришлось молча терпеть. Но видит Бог, как же я рад ее видеть! И до сих пор интересно, почему за пять недель нахождения здесь ни разу о ней не вспомнил?

      – Как ты? Как ты себя чувствуешь? – немного успокоившись, спросила она.

      Пробежала пальчиками по лицу, быстро так, словно запоминая. Тронула слегка шрамы, но руку не одернула…

      – Больно было?

      Я кивнул.

      – Ну ничего. Заживет быстро! – Она быстро наклонилась ко мне, и, зажмурившись, неумело чмокнула меня в губы. Потом отвернулась и быстро слезла