блеклая с неизменным отсутствующим выражением на лице. Самая длинная фраза, которой от нее удавалось добиться, была: «Мне ничего об этом неизвестно, миледи». Инга присоединилась к нам за городом, на одном из постоялых дворов. Села не с пустыми руками – саквояжем с различными моющими, чистящими и наводящими красоту средствами. Она мигом организовала в карете подобие комфорта, за что я прониклась к ней уважением. Работу свою Инга знала, но вот скрасить одиночество не могла, приходилось довольствоваться созерцанием пейзажей за окном и короткими беседами с младшим секретарем мужа – единственным человеком, кроме горничной, которому дозволялось не притворяться со мной глухим. Им оказался тот самый молодой человек с зеленым пером, милый, воспитанный, совсем не походивший на северянина. Звали его сэр Дональд Уотер, как он горделиво представился, взмахнув шляпой так, что едва не подмел ей дорогу. Дональд оказался любителем поболтать, но, к сожалению, в силу обязанностей не мог вечно торчать у окна кареты. Он иногда куда-то уезжал или ехал вровень с офицером далеко впереди. Именно Дональд походя, за завтраком, сообщил, что герцог к нам сегодня не присоединиться, велел ехать без него: Арона задержали некие дела. Не стану врать, будто известие меня огорчило, особенно после бессонной ночи, которую провела в ожидании пресловутого супружеского долга. Матушка расписала его таким образом, что он виделся синонимом смерти или тяжких увечий. И вот герцог устами Дональда подарил желанную отсрочку, которая поможет смириться с новым статусом. Да и разве герцогине пристало лишаться девственности в дорожной гостинице? Словом, мысли мои повеселели, и, если бы не всепоглощающая скука, я чувствовала бы себя сносно. Чтобы бороться с последней, попросила купить карты. Похоже, они считались неприличными, иначе почему Инга воззрела на меня как на сумасшедшую?
– Карты, миледи? – нарушив обет молчания, переспросила она.
– Да, самые обычные, игральные. Большие или маленькие, значения не имеет.
Я собиралась коротать время не за покером или вистом, а за банальными пасьянсами. Им меня научила покойная бабушка, мастерица по части карточных развлечений. Отец ворчал, что именно она стала причиной пагубной страсти Юзефа. Вздор, конечно. Не бабушка толкнула брата в игорные дома, не она заставала закладывать последнюю рубашку. Офелия никогда не ставила на кон денег, таково было ее правило. Азарт, но не алчность.
Инга насупила светлые, едва заметные брови, делавшие ее похожей на снежную деву. Понятно, герцогине Экхем не положено даже думать о столь низменном развлечении.
– Я могу достать миледи пяльцы, – наконец, когда я уже отчаялась дождаться ответа, предложила горничная.
Вышивание! Будущая встреча с супругом померкла перед перспективой часами тыкать иголкой в канву. Вместо цветов и пташек у меня неизменно выходили дыры и проколотые пальцы.
– Достань себе. – Если уж я госпожа, имею право наказывать. – Вышей на платках мою новую монограмму.
– Хорошо, миледи получит карты.
Инга
