Анастасья. Парижский роман. Ксения Трачук

48 пропало окончательно. Кстати, моя поездка в Россию…

      – Да, расскажи мне об этом – нет, не о России! Я хочу услышать о твоей русской возлюбленной! Ведь ты по-прежнему с ней?

      Марианна приподнялась и с силой сжала его руку: казалось, речь шла о жизни и смерти. Рафаэль с наигранной иронией приподнял брови: никогда не имевший сердечных тайн от Марианны, на этот раз он, кажется, не разделял её энтузиазма.

      – Дорогая, я никогда ничего от тебя не скрывал – ни о ней, ни о ком-либо ещё. Но, прости, я не понимаю, зачем…

      – Раф, мне уже так мало осталось – неделя, месяц, я не знаю сколько… Я всю жизнь была легкомысленна. Но теперь ты и моя дочь – это всё, что у меня есть!

      – Не говори так, Марианна! Ты ещё проживёшь много лет, я уверен.

      Это было неправдой, о чём они оба знали, но Марианне было мало пустых утешений:

      – Ведь эта русская заменила тебе меня – так, признайся? Ты сравнивал её с женщинами Бронзино49 и Боттичелли… Ты никогда не говорил обо мне так, как о ней! Ещё когда мы были вместе, ты хотел её – больше, чем когда-либо хотел меня! Да, я стара и некрасива, но когда-то…

      – Дорогая, никто никогда не заменил бы мне тебя, и ты знаешь, что все эти годы…

      – Брось, Раф, я знаю всё! – перебила его мадам Обенкур. – Я знаю, что она работает в благотворительной организации и постоянно куда-то ездит. Но когда она здесь, в Париже, она первым делом несётся к тебе, как влюблённая лицеистка. Десять лет! Ведь это продолжается почти десять лет? Мы с тобой были любовниками и того меньше! Ты изменил своим привычкам, не так ли?

      – Кажется, мы с тобой всегда были выше ревности и прочих ненужных эмоций…

      – О, ревность… При чём тут это? Ты видишь, что я очень больна. Я хочу знать о тебе то, чего ты не хочешь мне сказать!

      Зная её настойчивость, Рафаэль поддерживал разговор, который не входил в его планы:

      – Дорогая, между нами нет никаких тайн! Анастазья русская и всегда ею была. Сколько бы она ни жила в Париже и сколько бы ни ездила по миру. Увы, она никогда не будет смотреть на вещи нашими глазами. Ведь ты понимаешь, что я имею в виду?

      – Именно поэтому ты выбрал её! Я права?

      Марианна смотрела, требуя немедленного подтверждения своих слов, – о, это было так в её духе! Что она вбила себе в голову? Не считает ли мадам Обенкур и его самого влюблённым лицеистом? Забавное сравнение… Рафаэль без зазрения совести соврал бы следователю прокуратуры, чтобы выгородить Марианну, но дорога в его душу была закрыта даже для неё.

      ***

      Доктор Гросс сломала руку, поэтому встретила Анастасью в специальной лангетке, и та не могла не спросить, в чём дело.

      – О, пустяки! Играла в мяч с младшим сыном и неудачно упала. У меня четверо детей – всё время что-то случается…

      «Четверо… Ничего себе!» – подумала Анастасья. У её матери, не считая её самой, тоже четверо: двойняшки, мальчик и девочка, и ещё двое младших, мальчики. Она не помнила, когда видела их в последний раз… Слава богу, вроде не забыла имена: Жорик, Света,

49

Аньоло Бронзино (1503—1572) – итальянский живописец, выдающийся представитель маньеризма, придворный художник Козимо I Медичи.