Молитва. Расул Гамзатович Гамзатов

звездой когда-нибудь.

      По-земному беспокоясь,

      Загляну я в чей-то стих,

      Словно совесть, словно совесть

      Современников моих.

      «Ночей и дней все нарастает бег…»

      Перевод Я. Козловского

      Ночей и дней все нарастает бег,

      В Путь Млечный перейдет тропа земная.

      Что завещать мне людям, белый снег,

      Что завещать им, лошадь вороная?

      Что в дар оставить: к милости призыв?

      Иль зов к отмщенью, кровника достойный,

      Чтоб говорили: видел сны покойный,

      Под голову оружье положив?

      Мы негодуем, мучаемся, любим,

      Я сам себе и раб, и государь,

      И, уходя, что мне оставить людям,

      Связуя воедино новь и старь?

      Родов ли зависть, схожую с проклятьем,

      Вражду племен, коварство ли владык,

      Что должен я в наследство передать им,

      Покуда мой не окаменел язык?

      Я не хочу, чтоб кровь лилась как ныне,

      И покорялся заново Кавказ.

      И кадий, необрезанный, в гордыне

      Звал с минарета совершить намаз.

      И, обращаясь с укоризной к веку,

      Я говорю:

      – Пусть тот из мусульман

      Не совершит паломничества в Мекку,

      Который даже не прочел Коран.

      И, проникавший в роковые страсти,

      Настанет час —

         я упаду с седла,

      Где нет числа канатоходцам власти,

      Канат высок, но низменны дела.

      Горит светильник, что зажжен когда-то

      Моим отцом вблизи ночных отар.

      И вместе со стихами —

          сын Гамзата —

      Его я горцам оставляю в дар.

      «Когда бы был Корану я обучен…»

      Перевод Я. Козловского

      Когда бы был Корану я обучен

      И приобщен к молитвам мусульман,

      Лицо к нагорным обращая кручам,

      Тебе бы я молился, Дагестан.

      Но возле эмиратских минаретов,

      Где путь прервал верблюжий караван,

      Велением любви, а не заветов

      Я за тебя молился, Дагестан.

      Четверку белых лошадей окинув

      И слушая притихший океан,

      В лучах заката

      в стане бедуинов

      Я за тебя молился, Дагестан.

      И видел я, но не с колен намаза,

      Как вновь забрезжил несказанный свет

      И, проходя по лезвию Кавказа,

      На равных с небом говорил поэт.

      Был за грехи ничуть не преуменьшен

      Его земной пожизненный удел

      Обожествлять в стихах одну из женщин

      И чтить, как рай, отеческий предел.

      «Всему свой срок приходит»

      Перевод Я. Козловского

      Всему свой срок приходит.

      Под уклон

      Арба моя с вершины покатилась.

      Молю, Всевышний,

      окажи мне милость

      Своих зимой избегнуть похорон.

      За тем, чтоб на кладбище кунаки,

      Пронизанные стужей, коченели,

      И белые венчали башлыки

      Их головы под вихрями метели.

      Не