Сто лет одного мифа. Евгений Натанович Рудницкий

музыкальная драма, они стали плодом этой возвышенной любви. Больше ничего подобного Вагнер в жанре камерной песни не написал. В песне Грезы, оркестрованной самим автором (остальные песни впоследствии были оркестрованы Феликсом Мотлем), есть фраза, которая, по-видимому, поразила композитора своей близостью буддийско-шопенгауэровской философии отречения: «Все забыть – все принять».

* * *

      Влюбленные, имеющие возможность часто и подолгу общаться на глазах у окружающих, сами не замечают, как меняется их поведение, выдавая испытываемые ими друг к другу чувства. Вагнеры и Везендонки нередко встречались по вечерам, часто вместе со своими друзьями, читали вслух Кальдерона, композитор исполнял на рояле только что завершенные эпизоды из первого действия Тристана и Изольды, и у Минны и Отто постепенно рассеивались последние сомнения в истинном характере взаимоотношений их супругов. Однако, поскольку внешние приличия по-прежнему соблюдались, утешавшая себя непомерным употреблением лауданума Минна продолжала вести себя сдержанно, да и рассудительный Везендонк почел за лучшее не выдавать до поры до времени свою ревность. В конце концов, Вагнер был главным украшением салона коммерсанта, разбогатевшего на торговле дорогими тканями, построившего самую роскошную в округе виллу и стремившегося теперь обставить свою жизнь с княжеской роскошью. В декабре дела потребовали присутствия Отто Везендонка в Нью-Йорке, и он не успел вернуться ко дню рождения жены. Забывший об осторожности и желавший отличиться перед своей возлюбленной, Вагнер решил сделать ей гениальный подарок. В семь часов утра 23 декабря 1857 года нанятый им ансамбль из восьми музыкантов исполнил в фойе виллы в виде серенады песню Грезы, в которой скрипка играла роль вокальной партии. Произносить при этом написанные именинницей слова («Нежно пылать у тебя на груди, а потом сойти в могилу») не было никакой необходимости. Узнав после возвращения о скандальном поздравлении, Везендонк не стал скрывать от жены своего недовольства, и их отношения резко обострились. Беседуя спустя несколько дней с их общим знакомым Франсуа Вилле, Везендонк сообщил, что жена угрожает броситься с балкона, на что бездушный Франсуа посоветовал сказать ей при повторении угрозы: «Алле-гоп, Матильда!» Минну же больше волновали связанные с организацией и исполнением серенады хлопоты – музыкантов нужно было накормить, доставить на виллу инструменты и пульты, да и деньги на их оплату были в семейном бюджете не лишними.

      В Моей жизни Вагнер удивительно мало пишет о кризисе его отношений с Отто Везендонком, ограничиваясь замечанием, что «мучительные предчувствия того, что вскоре в доме все пойдет на иной лад… придавали его словам особенную напряженность. Он был похож на человека, который, считая, что им пренебрегают, накидывается на каждый начинающийся разговор и тут же его тушит». Вагнеру, разумеется, все это было крайне неприятно. Чтобы разрядить обстановку, он предпринял в начале 1858 года поездку в Париж якобы