Вилла Мавританка. Пьеса. Андрей Владимирович Поцелуев

большое хозяйство требует много людей, которые за ним следят. Иногда мне бывает неловко, что одного старика обслуживают тринадцать человек.

      ФРЕДЕРИК. Я не понимаю, как ты зарабатываешь столько денег на своих романах.

      УИЛЬЯМ (раздраженно). Я считаю, что интеллектуальный труд – это высшая разновидность труда. Почему он не может хорошо оплачиваться? Во всяком случае, он должен приносить больший доход, чем, например, торговля. У нас в Англии почему-то существует мнение, что человек становится писателем, когда он ни на что не пригоден. Что писать книги не настоящая работа, и общество в какой-то степени даже считает это дело зазорным. В Англии я как писатель не бог весть какая персона. А вот во Франции и Германии литература – почетная профессия и ею занимаются с благословения родителей. Я даже сам слышал, как одна немецкая мать с гордостью сказала, что ее сын поэт. А во Франции родители богатой невесты хорошо отнесутся к ее браку с молодым писателем. Это уважаемый человек. Ты вот не ценишь мои литературные заслуги, а между тем в прошлом году в лондонском издательстве Хайнеманна вышло мое первое собрание сочинений. Ты мизантроп и скептик. Ты относишься к моему творчеству снисходительно и свысока.

      ФРЕДЕРИК. Только прошу тебя не пиши сонеты, как Шекспир.

      УИЛЬЯМ. Я как раз думаю об этом.

      ФРЕДЕРИК. Я политик. И не люблю художников, писателей, поэтов и философов. Это сброд, подлый, завистливый, драчливый, неразборчивый в любви.

      УИЛЬЯМ. Но этот, как ты говоришь, сброд создает нечто великое, сияющее, душу всего мира – искусство.

      ФРЕДЕРИК. Ну ладно, не будем ссориться. Что ты сейчас пишешь?

      УИЛЬЯМ. Роман. Кстати, я хотел подарить тебе свою последнюю книгу. «Шеппи». Это пьеса.

      ФРЕДЕРИК. Это про собаку?

      УИЛЬЯМ. Вообще-то, о парикмахере. И он мужчина.

      ФРЕДЕРИК. Хорошо, давай. Будет что почитать по дороге в Лондон.

      Уильям встает, берет книгу с круглого стола и передает ее Фредерику.

      УИЛЬЯМ. Она, кстати, с дарственной надписью.

      ФРЕДЕРИК (берет в руки книгу, надевает очки и читает вслух). Дорогой Елен от Уилли. Почему ты всегда подписываешь книги моей жене, а не мне? (Снимает очки и кладет их на стол.)

      УИЛЬЯМ. Мне кажется, так изящнее. Ну и, наверное, это не так важно. Вы же одна семья и библиотека общая. Какие новости из Туманного Альбиона?

      ФРЕДЕРИК. Не очень хорошие. Британия давно уже не империя, а содружество наций. С тех пор как доминионы получили новые права, британские законы, за которые доминионы не голосовали, на их территории недействительны. Они получили возможность не просто принимать собственное законодательство, но и игнорировать те нормы британского права, которые считают не подходящими для себя. От былого величия остались одни воспоминания. Нас также вытравливают с традиционных рынков сбыта. В бюджете денег нет.

      УИЛЬЯМ (удивленно). Да, странно. Богатство и помпезность высшего общества и королевского двора продолжают поражать воображение.

      ФРЕДЕРИК. Подданные любят своих монархов и не жалеют денег на их содержание.

      Входит Эрнест и убирает посуду со стола.

      УИЛЬЯМ