Танец со зверем. Мэри Влад

на тело Майкла. В фильмах всё по-другому. Красиво, героически, помпезно. В жизни всё не так. Смерть воняет. Эта вонь нависает над тобой и затягивает петлю. Не запах, а именно вонь. Она не в носу, она пробирается в голову и въедается в сердце.

      Выстрел прямо на поражение. Секунда – и живой человек превращается в дырявый биомусор. Вот он жил, а теперь его нет. Только труп, который скоро упакуют в чёрный пакет и вынесут отсюда.

      Тело сгниёт в земле. Или будет сожжено. Или изрублено на куски и скормлено акулам. Или расплавлено кислотой. Я смотрела фильмы и научные передачи. Есть много способов избавиться от тела.

      А как избавиться от разъедающей боли? Она начинает вытеснять вонь. Слёзы текут ручьём, из-за них моё зрение туманится. Не сразу замечаю, что Дерек подходит ко мне, держа шприц в руке. Он опускается на одно колено и прижимает меня к дивану. Смотрю ему в глаза: они словно чёрный лёд. Его лицо – непрошибаемая каменная маска. На нём нет ни одной эмоции. Ни одной.

      Наверное, так и должен выглядеть убийца – холодный, расчётливый, безжалостный. Дерек именно такой. По крайней мере, в эту минуту. Его причёска и костюм – идеальны. В нём нет ничего человечного. Я боюсь его даже больше, чем его Босса. Это странно, ведь не Дерек убил моего брата. Но я смотрю в его глаза и леденею от ужаса. Этот взгляд… из меня будто вынули душу.

      Дерек подносит шприц к моей шее.

      – Нет! Нет! Нет!

      Я брыкаю ногами, но что толку, мои руки связаны. Да даже если бы и не были… Дерек намного сильнее меня, мышц у него даже больше, чем у его Босса. Игла легко и быстро находит свою цель. На этот раз темнота накрывает меня практически сразу.

      Глава 4

      Что-то не так. Почему я не могу глотать? Почему не могу издать ни звука? Пытаюсь разлепить иссушенные губы. Хочется кашлять, но и этого я сделать не могу. Грудную клетку жжёт огнём. На меня накатывает паника. Наконец мне удаётся открыть рот. Выталкиваю язык наружу, хочу облизать потрескавшиеся губы, но язык только цепляется о них. Мне нужна слюна. Хоть немного. Заставляю себя наклонить голову. Не понимаю, почему я заснула полусидя, но это сейчас неважно. Жду, пока накопится слюна, и сглатываю. Боль пронзает горло. Издаю свистящий звук, снова сглатываю и хриплю.

      Голова тяжёлая, соображаю плохо. Наверное, я всё-таки простыла. С трудом приоткрываю глаза. Темно. Очень темно. Видимо, я проснулась раньше будильника, и ещё даже нет пяти утра. Нужно спуститься к отцу, проверить его. Не могу пошевелить руками. Ногами еложу под одеялом. Это не моя кровать, она слишком большая. В сознание медленно врываются обрывки произошедшего. Я не дома. Меня там не было уже… сколько? Папа… Как он без меня? Мне не встать, не попасть к нему. Паника внутри начинает нарастать.

      Я полулежу на мягкой постели, спиной чувствую спинку кровати, мои руки привязаны к изголовью. Что это, если не плен? Я попала в рабство? Мафия же торгует людьми? Но это не мой случай. Я – свидетель. А свидетелей они не оставляют. Почему я ещё жива?

      Глаза начинают привыкать к темноте. Понимаю, что в комнате есть кто-то ещё. Я слышу его. Поворачиваю голову. Всматриваюсь и вижу очертания человека, сидящего в кресле.

      – Норабелль