Черная осень. Галина Гончарова

консервов помогла наесться. Хотя раньше консервированную горбушу княжна не пробовала.

      Ничего, страшнее бывает.

      Все ощущалось словно во сне или в сказке. Вроде бы и с ней это происходит – и не с ней. И это притупляло отчаяние, смягчало горечь одиночества, помогало размышлять. Анна словно через стекло наблюдала за этим миром, а вот себя в нем пока не видела. Не могла определить свое место, не могла разобраться, не могла…

      Но если бы она сейчас билась в истерике, было бы лучше?

      Вчера ее убили.

      Вчера убили всех ее родных.

      Вчера она смотрела в глаза смерти. В буквальном смысле слова. Это было вчера.

      А сегодня?

      Ей подарили год жизни. Пусть странной, пусть непонятной, но…

      Неожиданно на Анну волной накатило… облегчение?!

      Да, именно так.

      Пусть через год она опять пойдет к Хель – ничего страшного в этом нет. А вот здесь и сейчас – она свободна!

      Свободна от всего!

      От этикета, от манер, от титула, от своего долга – у нее больше нет никакого долга. Разве что перед сыном, но это – справедливо. Когда-то она от малыша отказалась. Сейчас пришло время все исправить, и она исправит. А остальное…

      Как это оказывается, легко! Быть свободной!

      И девушка рассмеялась, откинув назад голову.

      Может быть, опытный психиатр и различил бы в этом смехе нотки безумия. А может, и нет. Пережить все, что пережила великая княжна, и остаться в здравом уме? Вряд ли это возможно. Но Анна была здорова, не билась в истерике и собиралась взять от жизни все возможное.

      Много это?

      Мало?

      Не важно! Пусть будет это самое «все», а дальше – разберемся. Но первым делом – сын!

      Анна сидела и размышляла.

      Итак, вопрос. Ребенок сейчас в больнице. Денег хватит на операцию, но как быть с реабилитационным периодом? А потом еще как?

      Ребенку надо как-то жить, где-то, с кем-то…

      Ладно.

      В лесу, на кордоне – проживет с отцом. Но ведь и отец не молодеет! Ему уже за пятьдесят! А случись что? Куда пойдет ее малыш?

      Мало того, случись повторение ситуации? Сердце ведь…

      Анна плохо себе представляла, что там надо, чего не надо, но… Нужны деньги. Как их заработать в этом мире, она пока не понимала. Запищал телефон.

      Анна медленно взяла его в руки. С экрана смотрела счастливая детская рожица.

      – Алло?

      – Мам! Доброе утро!

      Гошка чуть картавил. Не до логопеда было Яне.

      – Доброе утро, солнышко мое.

      Анна почувствовала… нечто.

      Память Яны?

      Нет.

      Просто… Счастье. Теплое, уютное, свернувшееся клубочком в районе солнечного сплетения.

      Ее сын.

      Ее мальчик, ее кровиночка…

      – Мам, а я сегодня вставал! Вот!

      – Да что ты говоришь?!

      Анна восхищалась, разговаривала, улыбалась, и понимала, что это – ее мир. Пусть на год. Ее сын. Неужели она не справится?

      Да еще как!

      И, поговорив с Гошкой, она решительно подошла к зеркалу.

      М-да.

      Растрепанные волосы, белое, словно мел,