Черная осень. Галина Гончарова

малыша в Русине?

      Такое Яне и в голову не приходило.

      Здесь – революция.

      Для тех, кто в танке или на пальме: любые социальные потрясения создают громадные проблемы для населения. И страдают самые незащищенные. Женщины, дети, старики…

      А еще, если вот это начинается… фиг оно быстро закончится. К примеру, перестройка. Тридцатый год порядка нету. А тем, кто не помнит перестройку, – вот, пожалуйста. Недавний пример – Украина. И что бы кто ни говорил – быстро это не закончится.

      Зинаида?

      Яна решила, что девочку надо пристроить на лечение и в безопасное место. Не тащить же ее с собой в Звенигород? Нереально.

      А для начала…

      – Давай я помогу тебе одеться.

      – Да… а во что?

      – А вот в это.

      – АННА!!!

      Сказано это было таким тоном, что Яна даже испугалась. Секунд на пять. Потом махнула рукой и принялась показывать пример. Натянула штаны на обрезанные до состояния мини-шортиков панталоны и чулки. Натянула сапоги с высоким голенищем, потопала ногами. Великоваты, конечно, но это можно пережить. Велики – не малы.

      Надела рубашку, подвигала плечами, чтобы та удобнее легла, и сверху накинула кожанку.

      – Инна, нас будут искать. И лучше замаскироваться.

      – Это… это ужасно!

      – В природе, дорогая моя, гусеница притворяется веточкой, бабочка – листиком, а без защиты живет один скунс.

      – К-кто?

      – Скунс. Животное такое.

      – А почему?

      – Потому что с…ть он на все хотел, – хмыкнула Яна.

      – Анна!!!

      Яна махнула рукой, показывая, что раскаивается и больше не будет, и принялась одевать девочку. Осторожно натянула на нее рубашку и кожанку, надела сапоги…

      Зинаида, измученная болью и оглушенная горем, не протестовала. Но Яна сильно не обольщалась.

      Вот такое поведение – это следствие шока. Ее пытались убить, у нее убили почти всех родных… Ладно – просто всех родных. И истерики еще будут, и скандалы, и крики, и…

      Да чего только не будет!

      Это сейчас она более-менее поддается, потому что плохо соображает. Да и алкоголь, который она влила в малявку в качестве анестезии, начинает действовать. Хорошая штука – водка.

      А вот придет в себя – и даст жару. Но пока надо пользоваться.

      Яна медленно спустила вниз девочку, потом драгоценности. Прихватила оружие, нагрузилась на кухне провизией. Подумала – не забыла ли чего?

      Вроде бы не забыла.

      Итак, у нас есть – автомобили!

      И слава богу, что они есть. С лошадьми Яна ладила, но править той же двуколкой уже не смогла бы. Ее потолок – телега, и с очень покладистыми лошадками. Теми, которые ведут себя прилично, не кусаются без надобности, не лягаются лишний раз, не… И где таких найти?

      А вот с автомобилями Яна ладила.

      Она ведь жила на кордоне. И на кордоне был «уазик». Старый, еще шестидесятых годов выпуска, ломающийся через два раза на третий так, что отец ругался нехорошими словами – и лез его чинить. Яна, конечно, помогала.

      Оставалось разобраться в местном механизме.

      Итак, автомобиль. На что же он похож?

      Судя