Алая Завеса. Наследие Меркольта. Роман Александрович Покровский

с выявления мотива.

      – Именно.

      Слева от символа висела большая картина, изображающая батальное морское сражение. Юлиан где-то раньше видел её, но вряд ли этот экземпляр являлся оригиналом.

      – Айвазовский, – подсказал Глесон.

      Юлиан кивнул. Ничего необычного обнаружено не было.

      Он подошёл к осколкам разбитого зеркала и принялся их рассматривать. Все они были разного размера и не имели ничего общего друг с другом.

      Что бы сказала Ривальда, окажись она сейчас здесь? Представить было не так легко, потому что Юлиан участвовал лишь в одном её деле, и в первую очередь, он был там всего лишь наблюдателем.

      Но порой и не требуется видеть воочию способность человека, для того, чтобы понять, что он собой представляет. Юлиан провёл с Ривальдой какое-то время. Несмотря на всю её скрытность он смог понять ход её мыслей. Пусть и приблизительно, всего лишь на толику, но понять.

      «Здесь что-то не так».

      Скорее всего, именно это первым делом сказала бы Ривальда. Ведь, по её мнению, врали все – и люди, и вещи, и обстановка. Если преступник пытается замаскировать убийство, то он невольно изменяет окружение.

      «Почему разбилось стекло? Потому что с улицы ворвался элементаль. Почему разбилось зеркало?»

      – Почему разбилось зеркало? – вслух спросил Юлиан.

      Глесон оторвался от пола, на котором он увлечённо что-то рассматривал.

      – Зеркало? – переспросил инспектор. – Для начала нужно выяснить, где оно висело. Скорее всего, у окна.

      Юлиан провёл взглядом по номеру отеля.

      «Ты начинаешь понимать, что именно тут не так. Зеркало. Присмотрись к зеркалу».

      Разбитое окно. Книжные полки. Картина Айвазовского. Сплошная стена без единого гвоздика. Снова окно и книжные полки. Пустая стена. Всё та же поддельная картина Айвазовского.

      – Ему негде было висеть, – сказал Юлиан. – Посмотрите, мистер Глесон.

      Глесон в очередной раз оторвался от пола и последовал совету Юлиана. Вряд ли зрение позволило инспектору рассмотреть всё в мельчайших деталях, но суть размышлений Юлиана он понял.

      – И впрямь, – пробормотал Уэствуд.

      «Присмотрись. Здесь явно что-то не так. Что выделяется из общей картины?»

      – Картина, – пробормотал Юлиан.

      – Что? – переспросил Глесон.

      В этот момент Юлиан невольно осознал, почему Ривальда считала полицию столь бесполезной. Возможно, в нём говорило высокомерие, но здесь и сейчас он ощущал себя лучше Уэствуда.

      – Не гармонично, – сказал Юлиан. – И явно не со вкусом. Посмотрите, мистер Глесон. Вы бы повесили картину в этом месте?

      Глесон окончательно поднялся с пола и приблизился к Юлиану. Вместе они, как два дилетанта, не понимающих, где и зачем находятся, разглядывали произведение Айвазовского.

      – Слишком низко, – произнёс Уэствуд. – Слегка перекошена. Вносит дисбаланс в помещение, потому что противоположная стена абсолютно пуста. Почти вплотную прилегает к книжной полке, а до угла…

      Юлиану было достаточно