Се, стою у двери и стучу. Лариса Розена

отражаемая воздухом, разлетается с еще большим количеством света и жаркости. И пламенная, изумрудно-праздничная яркость мощными потоками счастья множит саму жизнь…»

      Какие-то неясные звуки вернули к действительности. Нехотя сдернула дорогие сердцу наряды… Убрала. В руках оказалось «Лето Господне» любимого Шмелева. Не читалось. Что это? Потянулась к листку. Верлибр1. Чей он, откуда? Всмотрелась:

      Ты – самая знатная матрона,

      Нет тебя краше, образованней и богаче.

      Но я, разорившийся патриций,

      Промотавший свое состояние

      На веселье, вино и друзей,

      Обожаю тебя!

      Мы – неравны.

      Разве ночь может любить день?

      Но она любит.

      И совсем зачахла в тоске

      По свиданию…

      О, прекрасная, пою тебе

      В тысячный раз эти восхищенные строки.

      Но ты, суровая,

      Не слышишь.

      И внимаешь мадригалам придворных поэтов.

      Зачем тебе самоучка?

      Но я – люблю,

      А значит – надеюсь,

      Верю, ты поймешь, как я

      Красив и доблестен,

      Бесстрашен и отважен.

      Но, главное, предан до последнего дыхания!…

      Печально улыбнулась. Как просто и легко можно жить, не думать, не тосковать о далеком и родном… кружиться…

      Больше ничем не хотелось заниматься. Душа просила молитвы. Тихо, чтобы не нарушать благостного состояния, проскользнула в молельную. Затеплила лампадки и бросилась на колени перед скорбно мерцающими в темноте иконами. Слова, легкокрылыми птицами, вылетали из сердца и ложились к престолу Предвечного. Она молилась за себя, Россию: «Господи! Пошли ей силы выстоять во всех испытаниях. Господи! Поддержи! Только Твоей благостью жива страна, выведи целой и невредимой из всех искушений!»

      Очень любит молиться по Псалтири. С губ полились благоговейные стихи пророка…

      Сегодня спать она почти не будет. Поправляет фитильки у лампадок, всматривается в лики святых… Вот они – Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Тихон Задонский, Феофан Затворник. И сердце потянулось к русским святыням: В Троице-Сергиеву Лавру, Дивеево, Оптину, Задонск. Простоволосой, босоногой. Святая Русь, колокольный перезвон, напевные печальные песни странников… Тихое умиротворение от святынь… Открылось и затрепетало сердце: «Господь, как Ты прекрасен тем светом просветления, что даришь в часы откровения с Тобой! Всевышний, как чарующи моменты тихой задумчивой грусти, скорбного презрения к своим грехам, желание стать лучше и чище. Это понимание суетности всего мирского и временного, озарение и благодать, которые проливаешь Ты в душу, словно бальзам… Как успокоительно время молитвы-разговора с Тобой – в церкви ли, дома. И чувствуешь, ничто не сравнится с Твоей благостью и любовью, что посылаешь Ты мятущемуся сердцу…»

      Истомленная душа вновь обрела благодать, тишину,

1

Не срифмованное стихотворение.