Вразумление Господне. Историческая и современная проза. Лариса Розена

и на проскомидии вынул за него частичку из просфоры о здравии. А вечером, придя домой, занемог. Видимо, переволновался или сказались многолетняя усталость и заботы – как обеспечить все увеличивающуюся семью.

      Жена пыталась его накормить, успокоить. Все было тщетно. Он от всего отказался, хватался за сердце и стонал. К утру ему стало совсем плохо.

      – Умираю, – тихо прошептал он, закрыв глаза.

      Любящая супруга находилась рядом:

      – Ненаглядный мой, на кого ты меня оставляешь? Кто меня приголубит, кто пожалеет, кто деток на ноги поставит? – сокрушалась она.

      Он слабо выдохнул:

      – Да, как же вы будете жить без меня? – с непередаваемой грустью посмотрел на всех, попросил простить его и со словами – Вручаю заботы о вас Господу, – страдалец отдал Богу душу.

      Безутешная вдова еле похоронила хозяина. Все деньги уже были истрачены. И остались крохи.

      Взбешенный Оранций примчался к ней и стал требовать вернуть ему золото, которое он подарил им:

      – Ваш батюшка умер, не сдержав обещания, и Вы должны отдать мне деньги назад.

      – Но у меня их нет. И в доме, Вы видите, ничего нет, чтоб продать, – ужаснулась бедняжка, смахивая слезы.

      – Я ничего не хочу знать, – взорвался купец, – Вы вернете мне все или я приму к Вам суровые меры. «Вот и связывайся с этой беднотой, мрут, как мухи. Но из нее-то я свои деньги вырву!» – думал он с негодованием.

      Олимпиада, так звали супругу покойного священника, бросилась на колени, собрав всех своих малюток и, обняв их, стала просить богача простить им долг. Но Оранций был неумолим. Он никогда не знал жалости. И только понимал, что все покупается и продается. Но чтобы свое отдать кому-либо просто так. Нет, это уж слишком!

      – Даю два дня сроку, милейшая. Если я так буду вести дела, как Вы предлагаете, то я скоро по миру пойду.

      И, покрывшись крупными каплями пота, он быстро покинул бедное жилище.

      Несчастная вдова, как подкошенная, упала на кушетку. Она не знала, как ей поступить. Мыслей не было. Встав, подошла к иконе Богородицы. Опустилась перед ней с детишками на колени и, попросив их молиться вместе, стала горячо взывать к Матери Божией о помощи. Молились весь вечер, одинокие, убитые двойным горем: и кормильца потеряли и врага смертельного нажили. Говорят, детская молитва особенно доходчива. Услышала их слезы Богородица и подала бедной вдове мысль идти к епископу Василию и все ему рассказать. Он помогает несчастным, прибегающим к его помощи.

      Мать уложила детей спать. Какая-то дремота сковала ее оцепеневшее тело. Села и стала прислушиваться к своему робкому дыханию. Еле слышен пульс жизни. Погасли звезды в окнах улицы. Только ее огонек, мигая от одиночества, бросал во все стороны пугливые взгляды и душа ждала – вот сумрак рассеется и все успокоится. Но одиночество сковало ее плотной пеленой. Пусть тоскливо мигают ее затравленные глаза, все спят. Она не рассеивает их тьму, словно волшебный фонарик, который